Значимая, неотделимая, составляющая атмосферы Алфамы (самой старой части Лиссабона) нематериальна, но весома – фаду. Я сейчас специально не даю классического определения этого термина (при желании можно воспользоваться свободной интернет-энциклопедией), потому что хочу погрузить в свое семантическое поле этого понятия, чтобы каждый смог самостоятельно для себя определить, что такое фаду.
Я слушала фаду еще до поездки в Португалию. Не могу себя назвать меломаном, но великую фадишту Амалию Родригеш я знала. Причем познакомилась с её творчеством случайно, благодаря Джорджу Гершвину. У Амалии есть как бы теперь её назвали «кавер-версия» знаменитой гершвинской арии «Summertime». Привычное для слуха исполнение «Summertime» джазовыми дивами - глубокое, с обертонами, вкрадчивое, приглушенное. А у Родригеш – с первых звуков - острая, неприкрытая боль на каких-то запредельных высотах! И это исполнение меня заворожило. Для меня произведение открылось с другой стороны: ведь и правда вся эта ситуация с «богатым папой, красивой мамой и чудесную летнюю погоду» может приносить боль, и это же может быть не колыбельной, а криком отчаяния бедной няньки богатому отпрыску «ТА СПИ ТЫ УЖЕ!!! И перестань плакать!!! У тебя-то точно все хорошо». Шутка, конечно, но все же.
Постепенно в моем плей-листе, кроме Амалии Родригеш, появились красавицы Мариза и Дульсе Понтеш. Я намеренно использую именно эту характеристику – красавицы, хотя пытливый читатель уже наверняка открыл сервис «картинки» в поисковике и пребывает в замешательстве. В певице, по моему глубокому убеждению, важен вокальный талант и душевная искренность. Именно это сочетание превращает поющую женщину в красавицу. Так вот до поездки в Португалию я воспринимала фаду исключительно как «национальную особенность исполнения типичного городского романса», а не как музыкальный менталитет. Вроде как: у нас манера исполнения романсов такая, у французов другая, а португальцы вот страдают.
Ах да, конечно, они не страдают, они «содадируют» (моя личная придумка, филологам разрешаю сделать недовольное лицо). Содад. Саудад. Содаджи. Чтобы объяснить этот термин, русскому человеку не хватает слов, окрашенных именно ЭТОЙ эмоцией. Поэтому в ход идут всевозможные жесты руками, печальный взгляд и практически мученическое выражение лица. И я сейчас не иронизирую, как могло бы показаться. Содад можно только прочувствовать. Лично я вошла в содад-резонанс, слушая босоногую диву – Сезарию Эвору. Я, человек чувствительный и эмоциональный, первое время не могла слушать её песни без слез, ну вот просто беспричинно текли слезы и всё. А потом случился тот самый Катарсис, и я почувствовала содад в чистом виде: смесь светлой тоски по неосуществимому счастью (ну, вот пишу, а понимаю, что нужно же еще показывать руками и глазами). Теперь все песни Сазарии погружают меня в состояние тихого, мечтательного романтизма, в содад.
Итак, фаду. Фаду – суть пронзительная искренность, ведь голос – единственно возможное средство материализовать свой содад и разделить его с близкими. Именно с близкими! Потому что невозможно оставаться беспристрастным слушателем, который просто воспринимает вокал. В отличие от романсов в России фаду не отдает «нафталином», хотя эту музыку нельзя назвать современной, скорее всего, фаду останавливает время и стоИт вне его. И надрыв фаду не кажется постановочно-театральным, потому что каждая нота идет из самого сердца, а сердце фальшивить не может.
Магия фаду в том, что даже не зная языка ты начинаешь сопереживать, быть сопричастным рассказанной в песне истории. Фаду способно вытянуть из современного человека, облаченного в броню цинизма, способность к эмпатии. Этот процесс прорастания фаду в душу я наблюдала в своем муже, человеке простом и грубоватом, но прямолинейном и честном. Сначала запредельная вокальная искренность фаду вызывала у него отторжение, которое обычно выражалось в фразах: «Госспади, та что ж она так воет! Про что можно так голосить» и «Что ж вы так убиваетесь, вы ж так не убьётесь». Поэтому еще до личного знакомства с Алфамой, на мое предложение сходить на вечер фаду он честно сказал: «Ты как хочешь, но я это нытье слушать не стану, лучше дома посплю».
После заката, когда Алфама становится золотой от желтых фонарей, её узкие улицы наполняются фаду, и скрыться от этого не получится: в каждом кафе и ресторане, на каждом углу, из каждого окна будет слышно пронзительное песенное откровение. Вечером мы бесцельно бродили по улицам, доверяясь вековой мудрости Алфамы, отдавшись фатуму-судьбе, которая выводила нас к интересным местам и знакомила с её очаровательными жителями. И конечно, мы находились в обволакивающей атмосфере фаду. Мы слышали фаду лирические и драматические, в исполнении мужчин и женщин, с гитарой и без. Мы останавливались, слушали, улыбались и шли дальше, шли на Голос. И вместе с исполнителем мы то поднимались вверх, в самую точку нерва, то опускались вниз, в мягкий бархат. А я смотрела на мужа и замечала - он «чувствовал» фаду, и это было сложно скрыть: полуулыбка и мурашки на руках, а еще он неосознанно задерживал дыхание на кульминациях и с облегчением выдыхал, когда певец выходил из сложного вокального пассажа, не исказив ни одной ноты. Поймав мой вопросительно-иронично-удивленный взгляд, он стушевался и начал спешно оправдываться: «Ну, да-да, мне нравится. Но ЗДЕСЬ фаду звучит по-другому».
И только спустя какое-то время я смогла дать свое объяснение, почему фаду в Алфаме звучит иначе. Лично я думаю, что происходит это потому, что в Алфаме фаду звучит максимально органично и гармонично. Эта музыка рождена здесь, она возносит людей выше их бедняцких проблем и дает развернуться душам, запертым в узких улицах. Слушать живые выступления фаду в Алфаме это как наблюдать за красивым зверем в живой природе, в его естественных условиях, когда восхищаешься каждым его движением, удивляешься их легкости и грациозности. Слушать фаду в записи – это наблюдение за тем же животным, но в клетке зоопарка, вроде бы все тоже самое, но все абсолютно не так…
Фаду –уникальное музыкальное явление, эндемичное. Португальцы веками живут в этой «эмоционально питательной» музыкальной среде, что несомненно откладывает отпечаток и на поведенческие привычки как отдельного человека, так и народа в целом. В качестве иллюстрации этого моего предположения предлагаю две зарисовки.
Листая детский альбом с фотографиями по случаю окончания начальной школы, сын приятельницы девяти лет от роду, вздыхая, выдает фразу: «У меня содад – МЫ ВСЕ СТАРЕЕМ».
Португалец не откажет вам в просьбе (вот она волшебная сила эмпатии), он всегда поможет человеку, попавшему в сложную ситуацию, а если вы сделаете печальное лицо (ну, как будто поете фаду) и грустные глаза (содад!), то он сделает это намного быстрее. Проверено на себе))
Мы пришли домой уже глубокой ночью и сели, обнявшись, на мягкий матрас на большом сундуке перед распахнутым окном в нашем маленьком доме в центре Алфамы. Мы молча слушали фаду, которое струилось сквозь щели старинных каменных зданий, словно живая кровь меланхолического города.
Alfama não cheira a fado
Mas não tem outra canção (*)
(*) Строчка из знаменитого фаду, написанного поэтом Жозе Карлуш Ари душ Сантуш и композитором Аланом Улманом, специально для Амалии Родригеш.