Надо сказать, что народу на террасе было жуткое количество – дрезденцы праздновали 1 мая, именно праздновали - поедали в немереных количествах свои разлюбезные колбаски, пили пиво, на противоположном берегу Эльбы на травке виднелись тушки праздных саксонцев, которые нежились под жарким солнышком, а по тихим водам Эльбы медленно проплывали ретро-пароходики с веселящейся публикой. Именно здесь начинаешь понимать, почему Дрезден заслужил столько красивых эпитетов - «жемчужина барокко», «Флоренция на Эльбе», «культурный центр Европы».

Итак, экскурсия закончилась, гид обозначил время встречи у автобуса, и я побежала к Зеленым сводам, которые были уже закрыты, потом зашла в Kahtedrale и Frauenkirche, погуляла по пешеходной улице, высматривая приемлемое местечко для обеда. Естественно, мне хотелось попробовать национальную саксонскую кухню, и я остановила свой выбор на открытом кафе рядом с Цвингером. Заказала саксонский картофельный суп, поллитра пива Erdinger и салат с индейкой (22 евро с чаевыми). Суп оказался с «подвохом», то есть со свининкой и копченым шпигом (как, впрочем, и французская «похлебка бедняка», если кто не знает – в ней есть практически все виды мяса и копченостей), зато умопомрачительно вкусный – я как попробовала первую ложку, так и метала без остановки, пока не показалось дно. Erdinger тоже понравился – мягкий, светло-мутный, нефильтрованный, ну а салат я едва осилила – индейки оказалось на хорошую порцию для работящего мужичка.

Домой вернулись часам к семи, и я решила прорваться в Рейхстаг. Немного передохнув, к девяти вечера я подошла к знаменитому зданию, построенному в 1884 - 1894 годах по проекту архитектора Пауля Валлота. Когда-то Рейхстаг украшали целых пять куполов - огромный из песчаника и четыре малых. После поджога в 1933 году здание так и не восстановили, а после штурма Берлина в 1945 году оно так пострадало, что через год купол взорвали, чтобы не обрушился. Здание было реконструировано дважды: в 1961-67 годах и после объединения Германий. В 1995 году британский архитектор Норманн Фостер возвел новый прозрачный купол. Сейчас Рейхстаг используется по назначению – в нем заседает бундестаг.

К моменту моего появления у Рейхстага очередь заканчивалась у подножия лестницы, простояла я минут 40, потом был досмотр, почти как в аэропорту, скоростной лифт – и вот я в куполе. Сразу поразило, что от того, старого здания, которое наши брали штурмом в 45-м, остались лишь внешние стены, а внутри – бетон и стекло. Задумка со стеклянным куполом, на мой взгляд, несколько иезуитская – создав такое сооружение, немцы заранее нацелили тех, кто будет посещать рейхстаг, на чистую развлекаловку. Никаких других мыслей не возникает – народ кружит вокруг зеркального конуса, поднимаясь по спиральному подъему вверх, фотографируется, любуется панорамой Берлина, где-то рядом, тоже под куполом, есть ресторанчик… Меня все это, признаться, покоробило – столько крови пролили наши солдаты, столько было смертей и увечий, столько отчаяния и безумной радости – и обо всем этом в рейхстаге сейчас ничто не напоминает. По словам гида, где-то внутри, недоступную для глаз, сохранили одну стену с надписями наших солдат, но ее показывают только избранным и в редких случаях. Ну не знаю, нам, наверное, тоже было бы не очень приятно каждый день видеть на стенах Кремля надписи наполеоновских солдат, но те хоть были захватчиками. Словом, двоякое у меня впечатление от этого купола. С точки зрения инженерной мысли, он в самом деле замечательный, словно какое-то неземное сооружение, и я, конечно, тоже там фотографировала, поднялась на самый верх, полюбовалась на ночной Берлин у своих ног. Кругом тусовалась молодежь, народ пил кока-колу, звонил по мобильникам, смеялся, радовался жизни. А может, так и надо? Может, русские солдаты погибли именно для того, чтобы эта беззаботная немецкая молодежь была такой радостной и счастливой? Жаль, нельзя спросить самих погибших. Они бы ответили. Ох, как бы они ответили…

День 4-й, среда 2 мая

В этот день в программе было заявлено посещение Потсдама и Сан-Суси. Экскурсия началась в 10 утра, а в 13:30 я была уже в отеле. Никакого Потсдама мы практически не увидели, да и Сан-Суси посмотрели далеко не весь, экскурсовод явно схалтурила. Лишь когда я вернулась в Москву и кое-что почитала о Потсдаме и Сан-Суси, то поняла, что надо было бы выделить на все полный день. Словом, это была единственная организованная экскурсия, о которой я пожалела, – все можно было посмотреть самой, без спешки и ничего не пропустив.

Добираться до Потсдама всего полчаса на машине, но можно, при желании, доехать на S-Bahn № 7 до Подсдамского вокзала (Potsdam Hbh), пересесть на RB № 20 или № 21 и выйти на остановке P.Park Sanssouci (вход со стороны Нового дворца). А можно выбрать дорогу подлиннее и поинтереснее – доехать до станции Babelsberg, дальше пройтись пешочком до Бабельсбергского дворца, потом по знаменитому мосту Глинике, где Баниониса обменяли на Пауэрса, к Новым садам и Цицилиенхофу, затем осмотреть Потсдам и подойти к главному входу в Сан-Суси. Кстати, в Потсдаме действуют те же самые проездные билеты на зоны ABC, что и в Берлине, и Welcome Card. Если придется еще раз побывать в Берлине, я обязательно пройдусь этим маршрутом, тем более что Бабельсбергский дворец и Цицилиенхоф достойны посещения.

По дороге гид рассказала нам о Фридрихе Великом, показала несколько портретов, по дороге в Сан-Суси у нас была небольшая остановка у моста Глинике, знаменитого тем, что он разделял Восточный и Западный Берлин и на нем происходил обмен шпионами.

Входные билеты во дворец Сан-Суси (12 евро) в стоимость экскурсии не входили, да и самой экскурсии внутри не предполагалось – не положено, и гид раздала нам распечатки с описанием залов. Вообще, немцы уж слишком себя заценили – нас заставили одеть на ноги какие-то немыслимые войлочные (!) колодки, хотя паркет в залах отсутствует, аудиогида и распечаток на русском нет, по словам гида, раньше распечатки были, но потом их изъяли якобы потому, что мало туристов из России. Фотографировать, естественно, нельзя, а открытки стоят по 1 евро.

Дворец очень милый, домашний, уютный, но чем нас трудно удивить, так это дворцами. Русские дворяне строили себе гораздо более роскошные и элегантные резиденции, чем прусский император. Хотя во вкусе Фридриху не откажешь, комнаты очень уютные, оформлены с изяществом и вкусом, вот что значит строил для себя, любимого.

Проект летней резиденции императора выполнил придворный архитектор Георг Венцеслаус фон Кнобельсдорф (церковь Св. Ядвиги, Университет, Государственный Оперный Театр), строительство шло 2 года, с 1745-1747 гг., Фридрих лично следил за работами и иногда вмешивался. Одно из его вмешательств портит картину до сих пор – если смотреть на дворец с нижних ступеней в парке, то верхний ярус красивейших террас с виноградниками закрывает чуть ли не четверть здания. Архитектор пытался уговорить Фридриха сделать фундамент повыше, но император сказал – я строю для себя, я так хочу.

Лучше, чем Николай Карамзин в «Письмах русского путешественника», все равно не скажешь: «Сей увеселительный замок лежит на горе, откуда можно видеть город со всеми окрестностями, что составляет весьма приятную картину. Здесь жил не король, а философ Фридрих - не стоический и не циник, но философ, любивший удовольствия и находивший их в изящных искусствах и науках. Он хотел соединить здесь простоту с великолепием. Дом низок и мал, всего 12 комнат, но, взглянув на него, всякий назовет его прекрасным. Внутри комнаты отделаны со вкусом и богато. В круглой мраморной зале надобно удивляться колоннам, живописи и прекрасно набранному полу. Комната, где король беседовал с мертвыми и живыми философами, убрана вся кедровым деревом». Удивительно, но и мне запомнились именно Мраморный зал с красивым полом и полукруглым отверстием в куполе, деревянная библиотека, украшенная золотыми виньетками, и комната, где жил Вольтер, когда гостил у Фридриха в 1850-53г одах, - желтые стены с зеленым растительным орнаментом. Хотя прочитала я Карамзина уже после посещения Сан-Суси.

По шести террасам мы спустились в парк, украшенный скульптурами, фонтанами, ротондами и пошли вдоль извилистого канала, украшенного романтическими мостиками. Парк очень красивый, садовники грамотно посадили деревья с разными оттенками листьев, чтобы более темные, почти бурые, оттеняли ярко-зеленые.

Гид предложила нам два варианта: сокращенный осмотр парка, чтобы мы потом успели посетить Цецилиенхоф, где Жуков подписал Потсдамский мирный договор с Германией, или детальный осмотр, но уже без Цецилиенхофа. Мы попросили сокращенный.

Гид провела нас мимо Китайского чайного домика, обронив о нем пару слов. Я лишь успела сделать красивый снимок отражения изящного павильона в воде. Мы не спеша шли дальше, к Оранжерее, перед которой стоит уменьшенная копия конной скульптуры Фридриха с Унтер-ден-Линден работы Готфрида Шадова (автор квадриги на Бранденбургских воротах). Остальные строения парка мы тоже рассматривали лишь с отдаленного расстояния – и Оранжерею, и Картинную галерею, и историческую Мельницу, и Норманнскую башню. О существовании на территории парка грота Нептуна, Оранской ротонды, Фриденскирхи с садами Марли, Игрушечной крепости, "Храма дружбы", Римских терм и дворца Шарлоттенхоф я узнала лишь когда вернулась в Москву. Я была бы не прочь зайти и в Китайский домик с его коллекций королевского фарфора, и в Оранжерею, где в зале Рафаэля находятся 47 копий с картин итальянских мастеров, и в Картинную галерею (между прочим, Караваджо, Ван Дейк, Рубенс), но мы не попали даже в Новый дворец, хотя купленные в Старом дворце билеты давали такую возможность. Гид все время твердила, что у нас мало времени и посоветовала нам посмотреть на внутреннее убранство залов Нового дворца через окна. А залы в самом деле потрясающе красивые, особенно зал-грот с торжественным черно-белым полом, романтическими статуями и настенными украшениями из тысяч ракушек, гемм и минералов.

Фридрих приказал построить Новый дворец после окончания Семилетней войны, чтобы показать всем богатство Пруссии, и чтобы было где размещать гостей. Строили дворец архитекторы Бюринг, Мангер и Гонтард с 1763 по 1769 годы. Находится Новый дворец довольно-таки далеко от Старого, так Фридрих обезопасил себя от нежелательных визитов. Дворец трехэтажный, большой, на 200 комнат, длиной почти 240 метров, построен из красного кирпича и украшен скульптурами и лепниной. Кстати, когда последний из прусских кайзеров Вильгельм II, затеявший и продувший Первую мировую войну, отправлялся в 1918 году в ссылку, он увез с собой в Нидерланды статуи из Нового дворца, но так и не распаковал их. Ящики со скульптурами вернулись в родной Потсдам лишь в 1980-е годы.

Мы обошли дворец, полюбовались замечательным зданием кухни, тоже похожим на дворец, и снова сели с свой микроавтобус. И тут гид объявила, что в Цицилиенхоф мы уже не попадаем из-за нехватки времени, и что внешний осмотр дворцовых построек парка и был «детальным». Я очень жалею, что не бросила тогда группу и не пошла осматривать все самостоятельно.

Мы проехали по Потстдаму, гид мимиходом показал нам собор Св. Николая, который был весь в лесах, и вдруг попросила водителя высадить ее у вокзала, попрощалась и улетучилась. Видимо, очень куда-то спешила. О Потсдаме она так ничего и не рассказала, хотя город достоин нескольких теплых слов хотя бы потому, что возник на месте славянского поселения V-VI веков с романическим названием Поцтупими («Под дубами»). Впервые это поселение упоминается в 993 году, когда будущий император Священной Римской империи Оттон III подарил его своей тетке Матильде фон Кведлинбург. Тетка построила крепость, вокруг крепости возник городок, который стал впоследствии одним из пристанищ французских гугенотов, для берлинской общины которых на Жандарменмаркт возвели Французский Собор. В 1640 году Великий курфюрст Фридрих Вильгельм сделал Потсдам своей второй, после Берлина, резиденцией, а окончательно прославил городок Фридрих Великий, отгрохавший там дворец Сан-Суси.

Кстати о славянах: когда в XIII веке Потсдам получил статус города, славян отделили в рыбачью деревню Китц, а славянский замок постройки VIII-IX веков просуществовал вплоть до 1911 года.

Вернувшись в Берлин, я решила пообедать в Николайфиртеле в заведении возле статуи Георгия Победоносца под названием Brauhaus Geogrbroeu, а потом сходить в два музея – Старый (Altes Museum) и Египетский, которые располагаются теперь в одном здании (раньше Египетский находился в караульном помещении дворца Шарлоттенбург). Добралась на метро до станции Klosterstrasse,чтобы заглянуть в Епархиальную церковь – единственную сохранившуюся барочную церковь в Берлине. Строил c 1695 года тот самый Иоганн Арнольд Неринг, который проектировал Жандарменмаркт, участвовал в строительстве Исторического музея и приложил руку к Янтарной комнате, а башню к Епархиальной церкви пристроил в 1714 году сотоварищ Неринга по Историческому музею и Янтарной комнате Мартин Грюнберг, архитектор Немецкого Собора.

 Зайдя внутрь, была поражена: голые кирпичные стены, деревянный крест из множества палочек, под огромным куполом – переплетение грубых деревянных балок, а на скамеечке сидит мужичок и поет церковные гимны довольно-таки сильным баритоном, правда, слегка фальшивя. Я тоже посидела немного, огляделась, сделала пару фоток и отправилась к месту кормления.

Светило солнышко, я выбрала местечко с прекрасным видом на Георгия и Шпрее, и ввиду сильного голода решила заказать берлинский суп, свиную ножку и местное пиво (в Brauhaus варят свое пиво). Но официантка мягко посоветовала мне не брать суп, ибо все вместе мне просто не поесть. Вот ведь люди, я уже не в первый раз с этим в Германии сталкиваюсь – ну, какое им, собственно, дело, что я чего-то не доем, главное ведь – слупить с клиента денежки. Нет, они обязательно предупредят, так было и в Мюнхене, где мы заказали по салату, знаменитые «хексе аусгелост» (самые вкусные свиные ножки, которые мне когда-либо приходилось есть, – мяско соскабливают с ножек, лепят в шар, натирают солью и зажаривают на гриле так, что сверху получается обалденная хрустящая корочка, а внутри – сочная жирненькая свининка), а потом еще по грушевому пирогу. И тут официант улыбнулся и сказал: а давайте вы пирог потом закажете. Естественно, ничего мы потом уже не заказывали, даже хексе не доели, такая она была огромная. Как рассказала в Мюнхене замечательный гид Людмила, наша национальная гордость Майя Плисецкая лишь раз в году позволяет себе съесть эту самую хексу…

К сожалению, в Берлине такого блюда не делают, это чисто баварские изыски, но ничего, мне принесли прекрасную запеченную свиную ногу с капустой, пиво оказалось мягким и очень приятным, я замечательно отобедала за 16 евро с чаевыми. Кстати, в меню было одно комплексное блюдо за 10 евро, состав которого меня слегка насторожил – свиная коленка с гарниром, стакан пива и стопка шнапса. Если мне не изменяет память, на просторах родного отечества сия смесь называется «ёрш» и ее строго не рекомендуют употреблять людям слабым и болезненным. Как потом я выяснила у гида, в Берлине-де варят такое пиво и гонят такой шнапс, что спирты получаются одного ряда, и их можно употреблять вместе безо всякого вреда для здоровья. Если кто рискнет попробовать или уже пробовал – отпишите впечатления, жуть как любопытно.

Насытившись и отдохнув, я пошла хлебнуть культуры. До музеев было рукой подать – вдоль набережной, по мостику до Берлинского собора – и вот оно, монументальное здание Старого музея, перед которым стоит огромная гранитная чаша работы того же Шинкеля (кстати, весит чашечка 76 тонн и имеет 7 метров в диаметре). Я, по простоте душевной, думала, что музей называется Старым из-за собрания древностей, оказалось, что вовсе даже не поэтому. Просто это здание было построено в 1830г. первым среди остальных построек Музейного острова, Новый музей открылся в 1857 г., Национальная галерея - в 1876 г., Музей кайзера Фридриха - в 1904 г. (переименован в 1956 г. в музей Боде в честь генерального директора Острова музеев Вильгельма фон Боде), Пергамский музей - в 1930 г. Целых сто лет потребовалось трудолюбивым немцам, чтобы отстроить этот необычный остров, столь удобный для туристов – от музея до музея далеко ходить не надо.

До основания Музейного острова бранденбургские курфюрсты, ставшие впоследствии прусскими королями и императорами, не отличались страстью к собирательству художественных ценностей. Единственное стоящее собрание древнегреческого и древнеримского искусства, принадлежавшее главному антикварию города Рима Джованни Пьетро Беллори, было закуплено в 1698 г. курфюрстом Фридрихом III.

После похода войск Наполеона в Египет для Европы была заново открыта величайшая цивилизация древнего мира: на берега Нила тут же потянулись исследователи, расхитители и туристы. Чтобы не отстать от англичан и французов, прусские правители стали щедро субсидировать археологические экспедиции и закупать или просто внаглую вывозить находки из раскопок не только в Египте, но и в Турции, Сирии, Месопотамии, Персии. В 1815 году прусские короли закупили в Париже собрание картин Караваджо и его учеников, принадлежавшее маркизу Винченцо Джустиниани, знаменитому собирателю произведений искусства и археологии, который жил в Риме в начале XVI века и прославился еще при жизни тем, что отстроил себе роскошный дворец на развалинах терм Нерона. Часть его коллекций находится в Лувре и в музеях Ватикана. В 1821 г. в Берлин переехала коллекция английского купца Эдварда Солли, состоявшая из 3000 картин, в основном эпохи раннего итальянского Возрождения, и шесть досок Гентского алтаря – самого знаменитого творения основоположников фламандского реализма братьев Губерта и Яна ван Эйков.

Кайзер Фридрих Вильгельм III, которого явно подстегнуло превращение Лувра в общедоступный музей, тоже решил сделать свои коллекции достоянием широкой публики и потому заказал Шинкелю построить здание музея. Шинкель построил монументальное сооружение в неоклассическом стиле, которое считается одним из его основных архитектурных шедевров. В 1830 г. художественно-археологические коллекции прусской королевской семьи переехали в здание Старого музея (само собой, тогда оно называлось просто Музеем).

Я уже почти не удивилась, увидев на ступенях музея уже знакомую мне стриженную немку в дурацких очках, мне даже показалась, что та слегка мне улыбнулась. Билет в Alte Museum стоит 8 евро, но я неожиданно попала еще и на временную экспозицию, которая поразила меня до глубины души. Это была привозная выставка «Золото Медеи - новые находки из Грузии» из Тбилисского национального музея. Я никогда до сих пор о таком не слышала, даже когда была в Тбилиси.

В аннотации к выставке говорилось, что золото обнаружили во время археологических раскопок в городе Вани на западе Грузии (не понятно, почему бы честно не написать – на территории Абхазии?). История раскопок такова: помятуя известную легенду о Золотом руне, историки задумались: а было ли на самом деле золото в Колхиде? И решили покопать, покопали – нашли. Экспозиция впервые покинула пределы Грузии, всего в ней более 80 украшений VII-I вв. до н.э. - потрясающие диадемы с подвесками, массивные цепочки и браслеты, изящные броши, кольца и серьги.

Смею предположить, что в золоте я худо-бедно разбираюсь: видела "золото Трои" Шлиммана в Пушкинском музее, золото Микен в Национальном археологическом музее в Афинах, золото викингов в Историческом музее Стокгольма – так вот, золото Колхиды не уступает ни по исторической ценности, ни по мастерству исполнения. Само золото темноватое, матовое, без самоварного блеска, а работа древних мастеров поистине филигранна: в мельчайших подробностях выполнены фигурки животных и птиц, ажурные орнаменты, тончайшая чеканка. С удивлением обнаружила изображения сфинкса и свастики - от влияния культур никуда не уйдешь.

В самом Altes Museum встретилось много старых знакомцев: характерные фигурки кикладской культуры с длинными шеями, изящные статуэтки бронзовых коней, традиционная древнегреческая посуда в черно-терракотовых тонах, ассирийские статуэтки, греческая бронзовая скульптура, мозаика, фрески и фаюмские портреты. Поразил бюст Юлия Цезаря из темно-зеленого камня с белыми глазами и бронзовый играющий мальчик, откопанный на о. Родос. Не перестаю восхищаться тончайшими барельефами на греческих саркофагах – белых и розовых, поразили и византийские украшения с драгоценными камнями, найденные в Асуане.

Осчастливленная встречей с прекрасным, я поспешила на второй этаж, в Египетский музей, к моей главной цели – парадному бюсту Нефертити. Непарадный я видела в каирском Национальном музее, там она без головного убора и боевой раскраски, более человечная и мягкая. Автор обеих бюстов – гениальный древнеегипетский скульптор Тутмос, который совершил революцию в ваянии, разрушив все существовавшие до него жесткие каноны. Действительно, изображения фараонов и их жен до и после Тутмоса лишены индивидуальности, выполнены в одной манере – все молодые, скуластые, с прямыми носами и четко очерченными пухлыми губами. Тутмос первым стал изображать портретное сходство – скульптуры царя-реформатора Эхнатона поражают непропорциональностью лица и тела, но до чего же интересное это лицо, сколько на нем можно всего прочитать! Любимой моделью Тутмоса, по-моему, была жена Эхнатона царица Нефертити – женщина скульптурно-красивая, гордая своей безупречностью, бесконечно женственная и загадочная.

Билет в Египетский музей обошелся мне тоже в 8 евро. Экспозиция – богатейшая, не хуже, чем в самом Египте: много деревянной скульптуры, традиционных базальтовых фигур людей, богов и животных, барельефов из погребальных камер и т.д. Собрание это было основано Aлександром фон Гумбольдтом (в честь которого назван Университет) в 1828 году при кайзере Фридрихе Вильгельме III. В первой половине XIX века немцы зачастили в Египет с археологическими раскопками, благо, что оплачивались экспедиции верховной властью. В 1911-1914 гг. был предпринят ряд самых удачных экспедиций, результатом которых стало открытие Ахетатона (ныне - Тель-Эль-Амарна) – новой столицы, построенной по приказу Эхнатона. В 1912 году немецкий археолог Людвиг Борхардт обнаружил здесь мастерскую придворного скульптора Тутмоса, а в ней – оба бюста царицы Нефертити, песчаниковый, незаконченный, который сейчас находится в Каирском музее, и полихромный, совершенный, обитающий в Берлине. Кстати, любопытно, как бюст Нефертити попал в Германию: шустрый Борхардт тайно вывез его из Египта, обмазав глиной. После этого египтяне надолго запретили немцам участвовать в археологических раскопках.

История не пощадила Египетский музей, но, к счастью, сохранила для нас самые ценные экспонаты. До 1945 года музей находился на Музейном острове, но часть экспонатов погибла при пожаре, часть была увезена в Советский Союз, часть долгое время лежала в хранилищах и не выставлялась. В 1958 году коллекция вернулась из Союза в Берлин, и ее выставили для обозрения в Шарлоттенбурге. В 2005 году музей переехал в здание Altes Museum, а когда закончится реставрация Нового музея – переедет туда.

Больше всего меня поразила Зеленая берлинская голова (Grune Berliner Kopf) – потрясающее выражение лица пожилого человека, по которому можно прочитать всю его жизнь (кстати, немецкое слово «kopf» переводится и как «голова», и как «человеческая жизнь»). Черты лица безусловно умного и много страдавшего человека выражают все перипетии его жизни: скорбные складки у рта говорят о потерях, напряженные мышцы у надбровий – о непрекращающихся заботах, лучики морщинок возле уголков глаз – о невыплаканных слезах, мешки под глазами – о бессонных тревожных ночах. И при этом он – прекрасен, посланец из прошлого, словно говорящий нам, живущим: одумайтесь, что вы делаете со своими жизнями? Я потом купила открытку с этой головой, но, к сожалению, она не передает и десятой доли впечатления. Кстати, рядом стоит другая зеленая голова, более молодого человека – ну совсем другая разница! Просто голова с носом, губами, глазами и ушами, никакой магии.

Потом был очень странный зал, попав в который я поначалу слегка ошалела от неожиданности, уж очень странный переход от Древнего Египта к Рейнольдсу, Рембрандту, Гейнсборо, Лотти и пр.

И вот, наконец я дошла до полутемного зала, где на возвышении стоит бюст Нефертити, освещенный направленным пучком света. Ни одно фото, ни одна репродукция не передает того, что на самом деле делает эта женщина. И она тщательно скрывает то, что она делает. А делает она вот что: она смеется над нами, над всеми теми, кто пришел посмотреть на нее. Потому что только когда женщина хочет скрыть насмешку, у нее так напрягается подбородок, так напрягаются небольшие бугорки возле уголков рта и вытягиваются жилки на шее. Она смеется нам в лицо – женщина, уверенная в своей красоте и бессмертии. Тутмос в самом деле был гениален – захотела ли сама царица, чтобы ее так изобразили, или скульптор подглядел это типичное выражение ее лица, в любом случае, чтобы так изобразить полуулыбку, в самом деле нужно быть гением. И мне не понятно, почему все так восхищаются загадочной улыбкой Монны Лизы, ведь у Нефертити улыбка гораздо более впечатляющая, да еще к тому же этой улыбке более 3 тысяч лет…

И еще я обратила внимание, что Тутмос отнюдь не льстил царице, а изобразил ее на самом деле такой, какой она была – уже не юной, с припухлыми мешочками под глазами и лучиками морщинок возле глаз. Я долго-долго стояла возле стеклянной витрины, где находится бюст Нефертити, обходя ее то справа, то слева, и откровенно любовалась совершенной, живой красотой женского лица, запечатленной рукой гениального скульптора. Думаю, им обоим повезло, что они родились и жили в одну эпоху, и встретились при дворце фараона, где оба оказались благодаря своим основным достоинствам: ее красоте и его таланту.

В магазинчике при музее я купила альбом по Берлину и открытки Зеленой головы и Нефертити, но, повторюсь еще раз – фотография не передает тех неуловимых черт, которые видны лишь при живом взгляде. Ой, как прав был Людвиг Борхардт, которому принадлежат пророческие слова о найденном бюсте царицы: "Описывать бесцельно, - смотреть!"

Выйдя из музея, я поняла, что свиная ножка уже давно и настоятельно требует пива, просто не понятно, как я раньше не заметила этой иссушающей жажды. Я решила пройтись по Унтер-ден-Линден и присесть где-нибудь испить пивка. Фигушки! Во всех встречающихся на пути заведениях сидели одни мужики, словно это не центр Европы, а какой-нибудь арабский город. Как бы сильно мне ни хотелось пива, но воспитание на светлых образах тургеневских девушек не позволяло мне делать это в исключительно мужской компании. И тогда я пошла на верное дело: в торговый центр, коим оказался Quartier, где в милом кафе мне налили холодного светлого пива, я наконец развалилась в мягком кресле и стала изучать купленный альбом по Берлину. А за соседними столиками, кстати, сидело несколько женщин, и по двое, и по одной, и они тоже пили пиво, из чего я сделала логическое заключение, что и они тоже воспитывались на лучших образцах классической русской литературы.

До отеля добралась на метро, очень усталая и очень довольная. Когда брала билет, ко мне подошел вполне приличный молодой человек и попросил 5 евроцентов, ему на проезд не хватало, хотя ехал он с приятелем. Но попросил у меня, а не у приятеля, из чего я смекнула, что немцы – народ не только бережливый, но и без комплексов.

Кстати, берлинское метро украшено весьма оригинально: на многих станциях стоят весы разных форм, расцветок и эпох – от современных до времен Штирлица. Ну ясное дело, чем еще в метро заняться, знамо дело – только взвешиваться!

День 5-й, четверг 3 мая – Гамбург

В 9 утра за мной заехал микроавтобус и повез в Гамбург, но сначала мы забрали других туристов из другого отеля. Добираться до знаменитого ганзейского города три с лишним часа, по дороге лишний раз убеждаешься, что природа в Германии и России очень похожа: встречаются березки, поля-перелески, речушки, только вот пажити более просторные и ухоженные, да ветряные мельницы вдоль шоссе машут гигантскими крыльями. Если ветер сильный – лопасти вращаются мощно и быстро, а если ветра нет – висят беспомощно. Сразу вспоминается бессмертное черномырдинское: «У нас в стране много чего висит, а надо, чтоб работало».

На «технической» остановке возле заправки я обратила внимание, что на парковке белой краской отмечено «Frauenparkplatz», я тут же взяла за жабры экскурсовода, мол, что за дискриминация, это почему женщинам особые места выделяют на парковке?! Обезопаситься хотят, гады, чтобы фрау портили машины только друг дружке?! Оказалось, что в Германии действительно выделяют дамам по 3 особых места на парковках, и если их займет мужчина, то его оштрафуют, но это не дискриминация-де, а знак уважения. Ха-ха-ха.

Немного о Гамбурге: он стал вольным городом в 1189 году по повелению Фридриха I Барбароссы, который освободил город от пошлин и предоставил привилегию на торговлю в низовьях Эльбы. Гамбург быстро разбогател и стал одним из тех вольных городов, которые в 1241 г. основали Ганзейский союз. Сейчас Гамбург - второй по величине город после Берлина, но многолюдия я там не заметила – жителей меньше 3-х млн. человек, зато очень много зелени и воды, причем гамбургцам показалось мало естественных водоемов – рек Эльбы, Малой и Внешней Альстер и огромного озера Альстер, и они прорыли множество каналов и даже соорудили искусственное озеро. В результате, в Гамбурге почти две с половиной тысячи мостов - в шесть раз больше, чем в Венеции.

Мы осмотрели церковь Св. Якова, построенную на средневековом пути паломников в испанский город Сантьяго де Компостелла, где в кафедральном соборе хранятся мощи апостола. Впервые церковь Св. Якова была упомянута в письменном источнике в 1255 году, а свой нынешний облик обрела в XIV-XV веках. До 1529 года был одним из четырех приходских храмов Гамбурга, а с наступлением реформации Мартина Лютера становится евангельским. Наполеоновские войска в 1813 году осквернили святое место – по своему обыкновению дикие французы устроили здесь конюшню со всеми вытекающими последствиями – часть внутреннего убранства погибла. В который раз я встречала свидетельства варварского отношения французов, которых почему-то считали представителями цивилизованной нации, не просто к культурным ценностям других народов, а к святыням и к запечатленной руками человека красоте: в Египте они палили по египетскому Сфинксу так, что у него отвалился нос, в Португалии сбили прикладами половину лица у надгробия королевы в монастыре Алькобасы, у нас устраивали в храмах конюшни, вбивали гвозди для сбруй в иконостасы, жгли иконы вместо дров. И творили это не только тупые безграмотные солдаты, но и вполне образованные люди, так сказать цвет нации – наполеоновские маршалы устраивали обеды на престолах Чудова монастыря и Кремлевских соборов, да и сам крошечный узурпатор разместил свою кухню в Архангельском соборе, а покидая Москву, велел взорвать Кремлевские постройки. Тогда сильно пострадали сенат, Никольская башня, разрушен Арсенал, уничтожена пристройка к колокольне Ивана Великого, взорваны Грановитая палата, дворец, Комендантский дом, Алексеевская башня.

Во время Второй мировой собор Св. Якова был полностью разрушен, но все реликвии были заранее спрятаны и сохранены, поэтому сейчас в соборе можно увидеть очень красивые резные алтари ХV- ХVI веков, знаменитый Арп-Штингер-орган ХVII века, на котором играл Иоганн Себастьян Бах, позднебарочную деревянную статую Св. Якова, эффектный мраморно-алебастровый амвон ХVII века.

У входа в собор стояла милая старушка, которая наделила нас проспектиками на русском языке с описанием достопримечательностей церкви. Очень порадовал план религиозных мероприятий на неделю, в коем значатся: медитационное богослужение, кружок умений, час танцев и каждую первую субботу месяца – «турмкафе» на колокольне. Н-да, ничего не скажешь - высокие отношения с Творцом.

Не спеша, по центральной Менкенбергштрассе мы подошли к самому красивому зданию Гамбурга – Ратуше. И снова – встреча с «российским следом»: ратуша построена на сваях из нашей лиственницы. Кстати, первое поселение в низовьях Эльбы тоже основали славяне, назвав его незатейливо – "крепость на берегу реки" (Гаммабург). Потом каких только завоевателей здесь ни было – варяги, саксы, франки, а в XII веке лакомый кусочек достался германцам.

Ратуша очень красивая и большая, гамбургцы гордятся, что в ней 647 помещений, аж на шесть больше, чем в Букингемском дворце. Украшено здание затейливой лепниной, скульптурами и множеством других изящных архитектурных излишеств.

Очень красив внутренний двор, с фонтаном Гигеи перед зданием биржи. По словам экскурсовода, эта биржа – самая старая в Европе, хотя в Марселе нам тоже показывали самую старую в Европе биржу.

Памятник Генриху Гейне, который стоит перед зданием Ратуши с 1982 года, имеет трагическую судьбу: первый монумент возвели в 1926 году, но пришедшие к власти фашисты демонтировали его и переплавили.

Затем гид повез нас вдоль берегов озера Альстер, где расположились дома, виллы и дворцы миллионеров, которых, кстати, в Гамбурге живет больше, чем в каком-либо другом городе Германии. Меня поразило полное отсутствие заборов и даже живых изгородей – только лужайки, кусты и деревья. Это только в многострадальном Отечестве нувориши отгораживают свои хоромы такими заборами, что идешь по какой-нибудь такой «Золотой миле» на Клязьминском водохранилище, а ощущение такое, словно ты на «зоне» – узкая дорожка меж глухих капитальных стен с колючей проволокой, и ни зелени кругом, ни газончиков, только собаки лают. Да, видно, даже очень большие деньги не помогают избавиться от тюремного восприятия жизни.

Символ Гамбурга - Церковь св. Михаила, из красного кирпича с таким же блестящим черным шпилем, словно сделанным из черного пластика. Перед входом – очень убедительная скульптурная группа: Св. Михаил поражает копьем сатану, а на колокольне – самые большие в Германии часы диаметром 8 м. Внутри церковь очень красивая, полукруглый белый зал с полукруглыми же белыми ярусами, огромный деревянный орган, отделанный золотом, затейливая кафедра и мраморный алтарь с картиной внизу и огромным белым распятием наверху. Увы, опять же виден новодел – все восстановлено сравнительно недавно. В склепе находится могила сына И.С.Баха - Карла Филиппа Эммануэля Баха, который был музыкальным директором пяти главных церквей Гамбурга.

Мы поднялись на лифте на колокольню (3 евро) высотой 100 м, откуда прекрасно виден весь Гамбург. Кстати, вид сверху не ахти – Прага намного больше впечатляет, а в Гамбурге слишком много новых построек, которые откровенно портят вид. Зато порт можно разглядеть практически весь, а ведь он занимает аж 87 кв. км и считается одним из крупнейших в Европе.

Затем мы прошлись до памятника Tette Maria - милой старушенции, которая торговала лимонами, пользовавшимися большим спросом у моряков, страдавших от цинги. Торговля шла настолько хорошо, а дело было столь благородным, что бабулю решили увековечить. Фотки на ее фоне получились очень занятными.

Затем наш путь лежал в «клубничный» район Гамбурга – на улицу «красных фонарей» Репербанн. Увы, соприкоснуться с пороком и увидеть своими глазами заведение, где начинали «Битлз», так и не удалось – женщин туда просто не пускают. Вернее, войти-то можно, но не факт, что местные дамы не обольют вас помоями или чем похуже.

С нами ехала супружеская пара с мальчиком лет 12-13, так вот папаша, положив руку на плечо сыну, сказал с доброй улыбкой: «Что ж, сынок, пора тебе узнать и эту сторону жизни», и повел мальца в запретную зону. А мы, проводив мужчин в нелегкий путь, остались куковать в автобусе, тихо возмущаясь и предлагая ввести в программу альтернативные варианты типа посещения мужского стриптиза или, на худой конец, кафе-кондитерской. Папа с мальчиком вернулись первыми, пацан пулей влетел в автобус и на наши вопросы: «Ну как?» лишь скороговоркой пробурчал: «Ничего нового».

Затем гид повез нас в порт, где мы посмотрели на чудо инженерной техники - тоннель под Эльбой, на глубине 12 метров от дна реки. Уму непостижимо, но сооружение стоит с 1906 года и прекрасно себя чувствует, машины спускаются вниз на лифте и спокойненько переправляются на другой берег. И нигде ничего не протекает!

Меж тем пришло время покушать, и гид повел нас на набережную, где мы попутно посмотрели на старинный пришвартованный парусник, а так как времени оставалось немного, решено было не разбредаться по разным едальням, а поесть всем в одном месте. Я сосисок в принципе не потребляю, но здесь решилась – Германия все-таки – и заказала currywurst с картошкой и пиво (10 евро). Если честно – не понравилось, сосиска была огромная, посыпанная карри, и не очень вкусная.

По пути к автобусу гид завел нас в сувенирный магазинчик, расположенный прямо в одном из старых зданий порта, и я там купила прелестного медведя-пирата в бандане и с завязанным черной ленточкой глазом. Где-то часов в 6-7 вечера, точно уже не помню, мы двинулись в обратный путь. По дороге гид провез нас мимо бывших складов, которые живописно раскинулись вдоль каналов – я обратила на них внимание еще на колокольне Св. Михаила. Теперь эти здания реставрируют и переоборудывают под элитное жилье. В Берлин вернулись поздно, все уже было закрыто, я лишь успела зайти в магазинчик у метро и затарилась водой, клубникой и прочими персиками. Засыпая, я в полудреме вдруг стала мучительно вспоминать, как же будет по-английски «гутен моргенс»…

День 6-й, пятница 4 мая

На этот день у меня все было заранее спланировано: в 9 утра открывались кассы дворца Шарлоттенбург, я была первой. Спокойно, без спешки и мелькающих перед фотокамерой туристов я засняла красивый фасад с куполом и стоящий во дворе бронзовый памятник курфюрсту Фридриху Вильгельму работы того самого Андреса Шлютера, который строил Исторический музей, проектировал Янтарную комнату и отделывал Летний дворец в Питере. Любезнейший кассир, проникнувшись таким рвением к прекрасному, показал мне по карте все объекты дворца и парка и объяснил, когда что открывается, и когда начинаются экскурсии с гидом.

Комплексный билет обошелся мне в 12 евро (действует весь день на все дворцы, кроме Сан-Суси, если брать билеты по отдельности в Старый дворец, Новый дворец, Бельведер и Мавзолей, то соответственно 10+6+2+2), и для начала я отправилась на второй этаж смотреть покои Фридриха Вильгельма IV и его жены Елизаветы. Что ж, достаточно скромненько, словно и не королевские покои, симпатичный овальный зеркальный зал, коллекция фарфора, столовое серебро. Впечатлили золотые дукаты, а вот королевские регалии показались остаточно простенькими – две невыразительные короны, скипетр и держава. Гораздо более интересной оказалась лента ордена черного орла. Поскольку этот самый орел мне еще не раз встретился на моем пути по Пруссии, я о нем немного разузнала. Учредил этот первый прусский орден первый прусский король Фридрих I по случаю восхождения на престол в 1701 г. Черный орел был высшей наградой Пруссии, король был гроссмейстером ордена, сыновья автоматически становились его кавалерами при рождении. Сограждан король награждал за выдающиеся заслуги как на военном, так и на гражданском поприще, а вот из иностранцев награды удостаивались царственные особы и их высшие сановники. Из россиян кавалерами ордена были Суворов, Барклай-де-Толли и Николай Репнин-Волконский. Суворов получил своего Орла за разгром восставшей под руководством Тадеуша Костюшко Польши, а вот за что получил Барклай-де-Толли и Репнин-Волконский, я так и не нашла, зато обнаружила, что кавалер высшего прусского ордена Репнин-Волконский, герой Аустерлица и войны 1812 года, брал Берлин в 1813 году. Подозреваю, что орден он получил именно за это.

Кстати, Фридрих Вильгельм IV и Елизавета были не первыми обитателями Шарлоттенбурга, дворец – это подарок курфюрста, а впоследствии и первого прусского короля Фридриха Вильгельма I своей жене Софии-Шарлотте (1658-1705), в чью честь он и был назван после ее смерти. Над созданием летнего дворцового ансамбля трудились лучшие архитекторы: центральный корпус начал строить в 1695 году Иоганн Арнольд Неринг (площадь Жандарменмаркт, Исторический музей), боковые флигели и 48-метровый купол с позолоченной статуей Фортуны, венчающий главное здание, возводил уже Иоганн Фридрих Эозандер фон Гете (Янтарная комната). Он же построил Большую оранжерею в западном крыле и расширил главное здание дворца.

Когда в Шарлоттенбурге жил Фридрих Великий, ожидая окончания строительства своей новой резиденции Сан-Суси, он поручил своему любимому Георгу фон Кнобельсдорффу (церковь Св.Ядвиги, Берлинская опера, Сан-Суси) построить Новый флигель. Завершилось строительство в 1788 году, когда Карл Лангханс (тот, который возвел Бранденбургские ворота) построил Бельведер и пристроил к западному крылу дворцовый театр.

Во время бомбардировок Берлина Шарлоттенбург был практически снесен с лица земли, остались одни руины, причем настолько страшные, что власти приняли решение не восстанавливать дворец, а взорвать что осталось. Спасла дворец женщина - директор Шарлоттенбурга Маргарет Кюн, которая совсем по-русски вошла в горящую избу, то бишь переселилась в руины и стала там жить. В конце концов дворец дожил до лучших времен, и его восстановили.

В 9:40 началась экскурсия с гидом, увы, на немецком, хотя в холле можно взять распечатки на русском. Королевские покои милые, красивые, но царственной роскошью похвастаться не могут. Хотя спальня королевы, задрапированная розовой тканью, показалась приятной. Больше всего понравились роскошный фарфоровый кабинет и часовня. Помещение кабинета довольно большое, стены обиты деревянными панелями, где на полках расставлена китайская бело-голубая фарфоровая посуда – цветовой контраст очень здорово подобран, теплое дерево, холодный фарфор, инкрустированные двери с тончайшей резьбой и роскошная роспись высокого потолка. В стены среди полок с посудой и зеркал вкраплены небольшие деревянные скульптуры китайчиков, которые держат в руках фарфоровые чаши. Часовня маленькая, но великолепная – роскошный балдахин с амурчиками, на который «стекает» роспись с потолка, золотые украшения на пилястрах, золотые ангелы под потолком, несколько видов мрамора, лепнина.

Длилась экскурсия 50 минут, после чего я направилась в восточное крыло дворца (кстати, туалет оказался платным – 30 центов, ну не могут прижимистые немцы без этого, хотя в других странах удобства при музеях всегда бесплатны), взяла аудиогид на английском и пошла осматривать Новый дворец. Аудиогид оказался достаточно нудным, затянутым, с довольно-таки банальными комментариями и многочисленными музыкальными отступлениями, а в прилагаемом проспекте значилось аж три маршрута по 30-40 минут, причем исключительно за счет говорильни, а не за счет обилия достойных осмотра объектов. В основном весь второй этаж занимают парадные апартаменты – красивые залы, сначала белый, потом зеленый с золотом, но мебели в них мало, поэтому аудиогид настойчиво призывал включить воображение и представить, как здесь собиралось изысканное общество, как сверкали хрустальные люстры и какой прекрасный вид открывается из окон. Благо, запись всегда можно прервать и перейти в следующие залы, что я и делала. Залы украшены гобеленами, скульптурой, картинами, запомнилась китайская зала с изящной настенной живописью, сохранившейся после Второй мировой войны, ну и, конечно, я долго простояла у коллекции табакерок, усыпанных бриллиантами. В одном из залов висит симпатичная картина Ватто – один из немногих здесь шедевров мирового уровня. Но самое сильное впечатление произвела беломраморная скульптурка двух сестричек-принцесс Луизы и Фредерики (дочки Фридриха Вильгельма II) работы немецкого скульптора-классициста Готфрида Шадова (квадрига на Бранденбургских воротах, памятник Фридриху Великому в Сан-Суси), такие нежные, изящные, романтичные, просто какие-то богини грецкие. В поэтической текучести форм явно чувствуется влияние Кановы, с которым Шадов был дружен. Скульптура оказалась настолько удачной, что немцы рассовали ее где только можно – я потом встретила сестричек и во Фридрихсвердской церкви, где расположился небольшой музей немецкой классической скульптуры, и в Старой Национальной галерее.

Потом я направила свои стопы в дворцовый парк, и первое, что попалось мне на пути, был разрекламированный павильон Шинкеля - летний домик, возведенный в 1824 г. по повелению Фридриха Вильгельма III. Н-да, сарай сараем, если честно, хотя, как пишут, Шинкель лепил свое творение с итальянской виллы Кьятамоне.

А вот парк очень хорош – с каскадом фонтанов, скульптурами, огромным прудом и другими водоемами, через которые перекинуты романтические мостики. Очень милая фотка получилась со скульптурой развеселого амурчика, держащего рыбку.

Я не спеша шла по дорожке к Мавзолею, где покоятся две императорские четы, обитавшие во дворце, Фридрих Вильгельм Ш со своей Луизой и Вильгельм I cо своей Августой. Светило солнышко, пели птички, никуда не хотелось спешить. Но Мавзолей оказался закрыт, так что я удовлетворилась прекрасной фоткой здания, построенного по образцу римских усыпальниц, и отправилась к Бельведеру.

Бельведер хорош, небольшой, изящный, овальный - без острых углов, вытянутый вверх, он очень живописно отражается в воде. Сейчас здесь находится прелестная коллекция Берлинской Фарфоровой мануфактуры (КРМ), где я с превеликим удовольствием все обсмотрела. Тончайшие полупрозрачные чашечки, блюдечки с «плетеными» заборчиками для донышек чашечек, вазочки, но больше всего поразила витрина с фарфором, выполненным для русских императоров (уж не знаю, почему до России это богатство так и не довезли). Белая, я бы даже сказала дебелая фигурка Екатерины Великой с умопомрачительно тонким, прозрачным, с просветами, кружевом на рукавах и по низу платья. А ведь это фарфор! Для Павла же пруссаки сделали целый сервиз с черными двуглавыми орлами.

На этом мое знакомство с Шарлоттенбургом закончилось, на все про все ушло 4 часа. На обратном пути я заглянула в западный флигель, где оранжерея и театр и где наряженные в костюмы XVIII века студенты зазывали на вечерние концерты классической музыки. Эх, было бы побольше времени…

По дороге к метро засняла очень красивую монументальную Ратушу Западного Берлина 1899-1905 гг. постройки, украшенную нордическими рыцарями, и отправилась на обед в Николайфиртель. По наводке «Полиглота» отобедала в ресторанчике “Mutter Hoppe”, который славится берлинской кухней и теплой атмосферой. Внутри действительно все очень по-немецки: деревянные столы, занавесочки в мелкий цветочек, низкие потолки, но я решила занять дислокацию на улице, и заказала блюдо под названием «Охота богов» - оленина и кабанятина в брусничном соусе с белыми грибами, картофельными клецками и красной тушеной капустой, и пиво «Radeberger» (20 евро с чаевыми). Когда официантка принесла мне целую сковородку с дымящейся ароматной едой, я и в самом деле почувствовала себя богиней, хотя, надо честно признаться, свинина мне как-то больше по душе, кабанчик жестковат.

После сытного обеда я направилась на остров Музеев, в Старую национальную галерею. Здание очень красивое, построено в 1864-1874 годах архитектором Иоганном Генрихом Штраком (ученик Шинкеля, пристроил галереи к Бранденбургским воротам) по проекту Фридриха Августа Штюлера (тоже ученик Шинкеля) в виде античного храма с коринфским портиком.

Собрание представляет скульптуру и живопись XIX-XX веков самых разных направлений – от французских импрессионистов до немецких романтиков, от классики до бидермайера и дадаизма. Фашистам весь этот плюрализм сильно не понравился, они сочли такое искусство декаденстким и частично уничтожили, частично распродали коллекцию.

Я купила трехдневный билет во все государственные музеи Берлина (15 евро, содержит длинный вкладыш в адресами и временем работы около 60 музеев), сдала сумку и фотоаппарат в гардероб (очень удобно, к тому же фотографировать все равно нельзя), взяла на кассе план музея и пошла припадать к высокому.

Начинается экспозиция со скульптуры, уже на лестнице красуется бронзовая «Танцовщица» Георга Кольбе, в которой явно чувствуется влияние Родена. В первом же зале встретила знакомых мне по дворцу Шарлоттенбург сестричек Готфрида Шадова – композиция называется «Кронпринцесса Луиза и принцесса Фредерика» (1796-1797). Но вот какая странность: хожу я по залу, с удовольствием смотрю на прелестные творения немецких ваятелей типа Густава Блезера (памятник Гумбольду и эротические скульптуры Дворцового моста) или Рейнольда Бегаса (фонтан Нептуна) и вдруг – как маленькая вспышка – глаз выхватывает удивительные пропорции, изящную текучесть форм, и отказывается переводить взгляд дальше, приглядываюсь, точно, «Геба» Кановы. Да, хороша немецкая скульптура, но только не надо рядом с ней шедевры ставить – сразу ясно, где Божий дар, а где яичница.

В одном из залов представлено самое полное собрание работ одного из представителей немецкого исторического романтизма Адольфа фон Менцеля (1815 - 1905), который любил изображать Фридриха Великого. Прославился графическими иллюстрациями к собранию сочинений своего любимого Фридриха, «Истории Фридриха Великого» Ф.Куглера (1840) и серии «Обмундирование армии Фридриха Великого» (1845–1857). Мне запомнилась картина «Концерт в Сан-Суси», на которой Фридрих вдохновенно музицирует перед восторженными подданными, сразу вспомнились интерьеры дворца в Потсдаме. А вот бюст самого Менцеля заставил меня слегка содрогнуться – он чем-то неумолимо похож на моего начальника, эдакий нежданный привет из трудовых будней.

Эдуард Мане, Поль Гоген, Курбе, Гойя, Констебль, чудная мельница Ван Гога, светлые пастельные пейзажи Клода Монэ, неожиданный для Ренуара портрет задумчивой черноволосой девушки, зеленые женщины Делакруа, – после них больно было переходить в другие залы, творения второстепенных меркли окончательно. Хотя кое-что запомнилось: портрет матери Фердинанда фон Райски – на абсолютно черном фоне женщина в серо-голубом, гордая и какая-то матеро-бывалая, что ли. Запомнилась картина Фрица фон Унде «Благословение еды», на которой Иисус приходит в дом бедняка, и до чего же затравленно-подобострастно приглашает его хозяин к столу. Это что – воплощение национального немецкого характера? Разве так должно встречать радость?

Третий этаж музея посвящен бидермайеру – это знакомый уже Шинкель и Каспар Давид Фридрих. Если честно, то как художник Шинкель вообще не произвел никакого впечатления, не запомнилось ни одной его работы. Какие-то невнятные пейзажи, архитектурные сооружения. Так что третий этаж я пробежала быстро, хотя там было очень много немцев, которые с увлечением рассматривали выставку об архитектуре Берлина до Первой мировой войны – в основном чертежи и эскизы. Ненормальные эти немцы.

Странное дело, но мне в Старой галерее понравились или запомнились совсем не те авторы, которых настоятельно рекламируют путеводители, советуя обратить внимание на таких авторов, как немецкие романтики Каспар Давид Фридрих, Карл Блехен, Филипп Отто Рунге и Готтлиб Шик; художники группы «Мост» Карл Шмидт-Ротлуфф, Эрнст Людвиг Кирхнер, Отто Мюллер; дадаист Ханна Хех; немецкие импрессионисты Макс Либерманн и Макс Бекманн. Последний, кстати, подвергался особым нападкам со стороны фашистов, которые запретили его картины и изъяли из музеев страны около 600 его работ, а на мюнхенской выставке 1937 г. «Дегенеративное искусство» выставили как пример деградации 22 картины художника. Но меня Бекманн не тронул, сейчас я даже не могу вспомнить ни одной его работы.

Между тем, время близилось к пяти, но у меня еще оставались силы, и я пошла в Пергамский музей. Здание Пергамона строили долго, с 1909 по 1930 гг., архитекторы Людвиг Хофман и Альфред Мессель явно были сынами своего времени – лапидарность, монументализм, отсутствие украшений, никаких тебе реминисценций с античностью, хотя хранится в нем одно из чудес света – Пергамский алтарь. Помимо греческих и римских коллекций, Пергамон вмещает Музей исламского искусства и Музей Среднего Востока. Пергамский музей был специально построен для размещения монументальных экспонатов в натуральную величину, реконструированных из остатков древних сооружений, которые ушлые немцы эшелонами вывозили с мест раскопок. Кстати, фризы Пергамского алтаря были вывезены нашими войсками после окончания Второй мировой и возвращены в ГДР в 50-60-е годы.

Собственно, в Берлине меня больше всего интересовали два объекта – Нефертити и Пергамский алтарь. Дело в том, что я была в Пергаме (это в Турции, недалеко от Измира) и видела то, что осталось от города, который считался вершиной градостроительного искусства Древней Греции. Он стоял на холме высотой более 330 метров, над живописной долиной, окаймленной невысокими горами, и его беломраморные постройки были видны издалека. Даже руины древнего города поражают строгостью пропорций и гармонией с окружающим ландшафтом. Здесь не было регулярной планировки улиц, а дворцы, храмы, знаменитая библиотека, Большой алтарь, Асклепион (медшкола) располагались на террасах в зависимости от рельефа местности.

Пергам был основан в XII в. до н.э., был столицей Пергамского царства и считался одним из крупных центров культуры Древней Греции благодаря библиотеке, второй после Александрийской по числу книг (200 тысяч), медицинской школе, изобретению пергамента, но главное, благодаря одному из семи чудес света - Большому алтарю Зевса. Алтарь был воздвигнут пергамским царем Атталом I в 180 до н. э. с поистине царским размахом: здание возвышалось на основании, стены которого были выложены огромными плитами с горельефными изображениями битвы олимпийских богов с титанами. Это была одна из первых в истории панорам – драматические сцены битвы разворачивались перед зрителями на 113-метровом бордюре по мере того, как они вкруговую обходили алтарь.

Сейчас в самом Пергаме на месте алтаря - лишь груда камней, и я могла только рисовать в воображении, как же все было на самом деле. Увы, чтобы создать полное впечатление о великих сооружениях древности, надо ездить по разным странам: стены Парфенона я видела в Афинах, а внутренний вид – в Британском музее. Такой же паззл предстояло сложить и в Берлине.

Алтарь расположен в центральном зале Пергамского музея и, как входишь - обрушивается сразу, мощно и бесповоротно, всей своей монументальностью и невообразимыми размерами. В центре зала есть несколько скамеек, куда я тут же присела и начала рассматривать творение древних зодчих. Охватить взглядом все и сразу просто физически невозможно, взгляд прыгает то на огромную лестницу, то на балюстраду изящных колонн, голова тут же начинает вертеться, чтобы увидеть гигантский фриз, опоясывающий зал, глаза выхватывают отдельные фигуры барельефа, хочется поскорее создать целостную картину, но внимание тут же отвлекается на детали – то на знакомый по иллюстрациям фрагмент фигуры богини Афины, повергающей двух титанов, то на чье-то мускулистое тело, застывшее в предсмертной муке.

Задержалась я в этом зале надолго, тем более что время куда-то незаметно свернулось, я обошла весь фриз, потом поднялась по лестнице к самому зданию храма, осмотрела все внутри и посидела на ступеньках, думая о превратностях судьбы великих творений древности. Собственно говоря, Пергамский алтарь сохранился для потомков благодаря одному человеку, который не был ни историком, ни археологом - в конце XIX века немецкий инженер-железнодорожник Карл Хуман обнаружил алтарь совершенно случайно (если считать случайностью, что врачи для поправки здоровья посоветовали ему жить и работать в теплых странах, так что он оказался в нужное время в нужном месте). По поручению турецкого правительства Хуман с 1864 года начал работы по строительству железной дороги от Пергама до побережья. Однажды он решил посмотреть остатки древнего города и был поражен, увидев, как жители Бергамы (это турецкий городок у подножия холма, на вершине которого стоял древний Пергам) разбирали древние стены, разбивали скульптуры и отправляли их в печи для обжига извести. Хуман отправил несколько найденных барельефов в Управление берлинских музеев, и настучал турецкому правительству об уничтожении турецко-подданными бесценных сокровищ древности. Затем в течение восьми лет с 1878 по 1886 г. экспедиция под его руководством откапывала древний город.

Как им удалось вывезти такое гигантское сооружение? Очень просто: когда турецкие археологи стали жаловаться тогдашнему султану, что иностранцы вывозят из страны памятники культуры, тот ответил: «Мало ли что ли в отечестве камней?». А речь шла как раз о пергамском алтаре, но для турок, будь то простые крестьяне или султаны, античные памятники были всего лишь грудой камней. Точно такая же судьба постигла и другие шедевры античности, находившиеся на завоеванной турками территории бывшей Древней Греции, - оригиналы статуй библиотеки Цельса из Эфеса находятся в Вене, порфирная статуя Юстиниана Великого – в соборе св. Марка в Венеции, остатки храма-усыпальницы царя Мавзола из Галикарнаса – в Британском музее.

В соседнем зале находится еще одна жемчужина Пергамона – ворота Милетского рынка (120 г. н.э.). Но, увы, они были затянуты пленкой – реконструкция, так что восторги я отложила до следующего раза. Не спеша я прошлась по залам римской и греческой скульптуры и архитектуры, чем-то напоминающие наш Пушкинский музей, но тут оказалось, что уже шесть вечера и музей закрывается.

Так что осмотр остального я оставила на завтра, а пока пошла в Берлинский собор, благо, он был открыт до восьми. Я еще во второй день пребывания в Берлине обнаружила, что Berliner Dom мне что-то напоминает – то ли Собор Св.Штефана в Будапеште, то ли Святого Павла в Лондоне, то ли наш Исаакиевский в Питере. Сейчас я пригляделась к нему повнимательнее – точно, творение архитектора Юлиуса Рашдорфа (который построил мавзолей Фридриха Ш в Потсдаме) явно было не оригинальным, хоть и очень помпезным. Построили собор на рубеже веков, в 1883 - 1905 годах как придворную церковь Гогенцоллернов, где их потом и хоронили. Я купила билет за 5 евро, вошла внутрь и тут же присела на скамейку – да простят меня Гогенцоллерны, но так устали ножки, что сразу спускаться в крипту у меня просто не было сил. Пока я разглядывала богатое убранство собора, зазвучал орган, торжественная музыка заполнила собой все пространство гигантского собора, способного вместить две тысячи человек. Я сделала несколько фотографий роскошного органа, огромного купола, украшенного скульптурой и лепниной, витражного алтаря работы Фридриха Августа Штюлера (ученик Шинкеля, проектировал Старую национальную галерею) и помпезных позолоченных саркофагов кого-то из Гогенцоллернов, расположенных за решетками в боковых часовнях. Остальные представители прусского правящего дома покоились внизу, в крипте, куда я и направилась, прихватив по дороге план расположения саркофагов. Главная достопримечательность крипты – помпезные позолоченные саркофаги короля Фридриха I и королевы Софии-Шарлотты работы уже знакомого до боли Андреаса Шлютера (Исторический музей, Янтарная комната, Летний дворец в Питере, Монплезир в Петергофе, памятник Фридриху Великому в Сан-Суси). Всего в крипте около сотни всевозможных саркофагов, самых разных по размерам и отделке, от скромных гробиков до роскошных монументальных сооружений. Побродив среди останков людей, считавших себя при жизни великими мира сего, я в очередной раз подумала о бренности мирской славы: гордые Гогенцоллерны очень бы расстроились, узнав, что стали предметом праздного любопытства разношерстной туристической братии. За этими мыслями меня и застала врасплох моя давняя знакомая – стриженая дама в дурацких очках, чей силуэт промелькнул на мгновенье среди саркофагов в полумраке крипты, и тут же исчез. Я огляделась – кругом ни души, неужто привидение, пойду-ка я отсюда, как-никак, кладбище, да и время вечернее…

Возле Собора села на автобус № 100, по дороге в отель купила первой в этом году клубники и закончила день, загадывая желания на завтра.

День 7-й, суббота 5 мая

Встав, как всегда, с петухами, я в восемь утра уже вышла из отеля, не спеша позавтракав и собравшись в долгий путь. День предстоял длинный – список недосмотренных достопримечательностей занимал целый лист. Начать решила, пока закрыты музеи, с внешнего осмотра Новой синагоги, Софиенкирхи и Хакских дворов, благо, они рядышком. Быстренько добралась до станции метро Oranienburger Tur и не спеша пошла по пустынной Ораниенбургер-Штрассе, где магазины и кафе были еще закрыты, а прохожие мирно спали по домам – выходной.

Новая синагога была построена в мавританском стиле в 1859 - 1866 гг. Эдуардом Кноблаухом и уже почти родным Августом Штюлером (ученик Шинкеля, проектировал Старую национальную галерею, алтарь Берлинского собора). Когда-то в этом районе проживала большая еврейская община, и синагогу построили с размахом – в ней умещалось 3 тысячи человек, больше, чем в Берлинском соборе. Но вот уж что правда, то правда – большое видится на расстояньи, сфотографировать синагогу можно только наискосок, мешают деревья, а улица не такая уж и широкая, так что целиком уместить красивое здание в объектив просто невозможно.

Следующий объект моего внимания – Софиенкирха, знаменитая своей единственной в Берлине барочной башней, оказалась на реконструкции, вся в лесах и зеленой сетке, поэтому я направилась к Хакеше Хёфе – модерновым зданиям и дворам. Возник этот комплекс в начале XX века, когда стало модным строить жилье по соседству с местом работы. В результате получился некий комплекс, где в красивых зданиях селились начальники, во флигелях – рабочие, а на задних дворах размещались цеха. Ужас, в любое время могли достать, гады-эксплуататоры.

Внезапно на моем пути возник супермаркет, которого я так и не обнаружила в видимой близости от отеля, а так как с недавних пор я стала привозить вместо ненужных сувениров хороший кофе и сыр, то супермаркет мне был очень кстати. Я затарилась несколькими видами камамбера и замечательным молотым кофе Edusho особой выработки, созданным специально для людей, страдающих гастритом - мягким и лишенным острой горечи. Вот уж не знала, что и такое бывает, мама была в восторге.

Забросив покупки в отель, я добралась до Пергамского музея аккурат к открытию. Мне предстояло исследовать Музей Среднего Востока, жемчужиной которого считаются Врата Иштар, построенные в VII веке до н.э. по приказу легендарного вавилонского царя Навуходоносора II и откопанные в 1902 году немецким ученым Робертом Колдевеем. Навуходоносор упоминается в Библии, ибо сжег Иерусалим, разграбил сокровища храма и увел в вавилонский плен несколько тысяч евреев. Кроме грандиозных ворот, Навуходоносор II построил для своей жены Нитокриды, тоскующей в пустынном Вавилоне по лесам своей родной Мидии, «висячие сады Семирамиды», одно из семи чудес света. Кстати, сама Семирамида – легендарная ассирийская царица, к моменту построения садов своего имени уже триста лет как почивала, но название почему-то прижилось.

Богиня Иштар (у греков – Астарта) в шумерско-аккадской мифологии отвечала за плодородие, плотскую любовь и войну, покровительствовала проституткам. Гремучая смесь, да и сама дамочка была хоть куда – сама предложилась великому герою Гильгамешу, но тот ее отверг за неразборчивость, и долго перечислял ее прошлые грешки с людьми, богами и даже животными.

Однажды Иштар вдруг решила спуститься в царство мертвых, где управляла ее сестра Эрешкигаль, это событие увековечено в поэме «Нисхождение Иштар». Надо сказать, что Иштар была особой весьма воинственной, и сразу начала с угроз сторожу у врат преисподней:

Сторож, сторож, открой ворота,

Открой ворота, дай мне войти.

Если ты не откроешь ворот, не дашь мне войти,

Разломаю я двери, замок разобью,

Разломаю косяк, побросаю я створки

Но и сторож тоже оказался не промах, и буквально оголил богиню - пропуская ее через семь ворот, он снимал с нее какую-нибудь деталь туалета. Особенно меня порадовали два эпизода:

В четвертые врата ее ввел и снимает, убирает щиточки с ее грудей…

В седьмые врата ее ввел и снимает, убирает платочек стыда с ее тела.

Добрая сестричка Эрешкигаль наслала на оголенную гостью 60 болезней, и на земле случилось страшное:

Бык на корову больше не скачет,

Осел ослицы больше не кроет,

Жены при дороге не кроет супруг…

Но тут вмешались другие боги и послали в преисподнюю своего засланца, который оросил Иштар живой водой, заново провел ее через семь врат и вернул все вещички. Уж не знаю, насколько эта трогательная история впечатлила древних вавилонян, но они стали массово возводить гигантские ворота во внутреннем городе Вавилона. Врата Иштар – восьмые по счету, от них начиналась Дорога процессий, обрамленная двумя глухими стенами из глазурованного кирпича с