Первая из стандартных пекинских экскурсий – поездка на Великую Китайскую стену. Начнём с названия, точнее с имени – уменьшительно-ласкательное состоит из двух иероглифов «длинный» и «стена», даже не совсем стена, скорее «крепость» или, объединим оба значения «крепостная стена». Полное имя содержит четыре иероглифа, два уже изучены, а оставшиеся точно определяют длину «десять тысяч ли». Получается «Стена длиною 10 000 ли», в километрах вдвое меньше - 5 тысяч, явное уничижение, её общая длина более 20 000 километров, это если  со всеми отростками и загогулинами. Если же измерить расстояние от самой западной точки стены до самой восточной выйдет около 8000 км. Поскольку, как и Москва, Стена не сразу строилась, название, видимо, получила, как и положено, при рождении, а не в зрелости, когда вымахала  до циклопических размеров. Известно время рождения Стены, происходившее, как и положено, в муках - период Сражающихся царств, тут мы опять вынуждены нырнуть в коридоры времени китайской истории, когда государство Вэй, оно первым приступило к строительству (середина IV века до н.э,), а вслед за ним и остальные Цинь, Янь, Хань, Ци и Чжао стали на своих границах возводить глинобитные укрепления для защиты друг от друга и северных варваров хунну. Объединивший Китай огнём и мечом Цинь Шихуанди ненужные ему участки Стены разобрал, а нужные соединил, надстроил и достроил. Хотя то, что сотворили в то время, Стеной можно было назвать лишь с большой натяжкой, наверное, отсюда некоторая путаница с иероглифами, это было больше похоже на земляной вал или насыпь, но земли насыпали изрядно. Есть сведения, что под это дело было задействовано порядка миллиона человек, эта пятая часть тогдашнего населения империи. Вполне за 10 лет, а примерно столько работал этот нац.проект,  могли сотворить насыпь длиной 10 тысяч ли, получается по 5 метров на человека. Руководил этой «трудармией» Циньский генерал Мэн Тянь, преуспевший и в военном деле, и в дорожном строительстве. Не исключено, что именно для этих строительных работ был сконструирован специальный строительный инструмент, сегодня называемый тачкой. Сменившая через некоторое время империю Цинь империя Хань озаботилась реновацией Стены не сразу, сначала империя была укреплена и расширена, заработал Великий шёлковый путь. Именно для того, чтобы защитить свои новые территории и свои торговые пути от воинственных кочевников, императоры Хань распорядились продолжить Циньскую Стену на запад до Дуньхуана, важного перекрёстка на Великом шёлковом пути. В ханьские времена Стена представляла собой уже не только земляной вал, но и систему сторожевых башен. Отметим, что не все императоры династии Хань были одинаково воинственны, некоторые больше полагались на «мягкую силу», справедливо считая, что если врага нельзя убить, его можно купить. В исторической перспективе это ни к чему хорошему не привело, Китай вновь распался (эпоха Троецарствия), раздробился (Шестнадцать варварских государств), внешние проблемы были вытеснены внутренними, о Стене надолго забыли. Вновь объединившая Китай после продолжительной смуты империя Суй отметилась в истории другим масштабным проектом, рытьём Великого канала, соединившим Янцзы с Хуанхэ. Следующая правящая династия периода империи Тан сама пришла с севера и имела тюркские корни, поэтому отгораживаться неприступной стеной от своей исторической родины особой надобности не видела. Ресурсы шли на другое: культуру, науку, технику и сельское хозяйство. Очередная реинкарнация Поднебесной  империя Сун придерживалась примерно того же курса - «Пусть расцветает сто цветов, пусть соперничают сто школ». Невиданными темпами развивалась промышленность, особенно металлургия; сельское хозяйство, урожайность повысилась в разы; торговля с заморскими странами; наука; литература; искусство. Росла экономика, а вслед за ней благосостояние и народонаселение, появились города-миллионники, а общая численность подданных перевалила за сто миллионов. По мере того как росло богатство империи Сун, росла зависть у северных соседей и желание всем этим богатством завладеть. Объявились новые покорители мира - монголы, жажду наживы которых не могли сдержать никакие стены. И в конечном итоге внук Чингисхана Хубилай стал основателем новой империи Юань, в которую входил не только Китай, но и Монголия, Корея, Дальний восток. Правящая монгольская элита не очень хорошо относилась к своим китайским подданным, душила налогами, ущемляла в правах, а тут ещё природные и рукотворные катаклизмы – разлив Хуанхе, грабительская денежная реформа. Возникла «революционная ситуация», народ взбунтовался  и подзуживаемый тайным буддийским обществом «Белого лотоса» нацепил «красные повязки», да и погнал ненавистных захватчиков. Так в 1368 году возникла империя Мин. Убравшись к себе на север, монголы не прекратили своих разорительных набегов на возрождающийся Китай. Волей-неволей Китайской администрации пришлось заняться ремонтом и восстановлением Великой Стены. Подошли фундаментально, строили, что называется, на века, именно участки «Минской Стены» в слегка отреставрированном виде дошли до наших дней, их общая длина порядка 9 тысяч километров, на одни из таких участков мы и направимся. Конечно, единовременно отгрохать укрепления такой длины невозможно, минские императоры начали с наиболее «танкоопасных» направлений, которыми двигались монголы в своих набегах. Основатель династии Чжу Юаньчжан создал систему фортов или сторожевых башен вдоль северной границы своей империи. Его сын, третий минский император Чжу Ди перенёсший столицу из Нанкина в Пекин, начал соединять  сторожевые башни стенами, особенно те, которые находились близь его новой столицы. Работы шли не шатко, не валко, но после того, как в 1449 монголы осуществили крупномасштабное нашествие и взяли в плен императора Чжэнтуна, пришлось ускориться. При императорском дворе развернулась дискуссия: как вести военные действия. Наступать или обороняться, строить укрепления или увеличивать численность армии? Посчитали на своих китайских счётах, они несколько отличаются от европейских, и пришли к выводу – дешевле строить укрепления. Похоже, именно тогда и не в последнюю очередь из-за выбранной стратегии Китай начал потихоньку отставать от Европы. Стройка растянулась более чем на столетие. Стена получилась на славу – широкая, высокая, кирпичик к кирпичику, с зубцами, бойницами, сторожевыми башнями, в количестве двадцати с лишком тысяч штук, и идущей поверху мощёной дорогой, по которой можно было быстро перебрасывать гарнизоны от одной заставы к другой. Один минус, своей основной функции – сохранение империи Мин, Стена не исполнила. Оборонявшие стену люди оказались не такими крепкими как камни Великой стены. Маньчжуры, сменившие монголов в деле набегов на Поднебесную, прорывались за Стену с пугающей регулярностью в 1634, 1638, 1642 годах, ну прямо олимпийское движение. Последний гвоздь в гроб империи Мин вбил  китайский полководец У Саньгуй, открывший в 1644 году маньчжурским войскам ворота одной из застав Великой стены, Шаньхайгуаньской. С этого времени Стена своё оборонное значение полностью утратила, оказавшись не на границе, а внутри империи Цин, учреждённой маньчжурами.  Разве что к вящей радости новых властей невольно ограничивала миграцию этнических китайцев в Маньчжурию. Перестав интересовать и строителей, Стена стала вдохновлять поэтов и художников… 

«Люди Цинь строили Длинную стену как защиту против варваров.

Длинная стена росла вверх, а империя катилась вниз.

Люди и сегодня смеются над ней…»

«Свобода Китай обжигала злее,

Чем с губ коней горячая пена.

И затянув пояса сильнее,

Китайцы начали строить Стену…»

«Вы строили её на десять тысяч ли, протянув до самого моря,

Но все ваши затраты оказались напрасны —

Вы истощили силы своего народа…»

         За три века отпущенные империи Цин Стена без должного ухода сильно обветшала, подразвалилась, только участок Бадалин возле Пекина, как своего рода ворота в столицу Поднебесной, поддерживался в относительном порядке. Пришёл двадцатый век, империю  Цин сменила Китайская республика, которой в лихую годину пришлось с оружием в руках отстаивать свою независимость. Великая стена прятаться за спинами китайцев не стала, дала последний бой. Всё началось с той же многострадальной дальневосточной Шаньхайгуаньской заставы. 3 января 1933 года…

На траву легла роса густая, 

Полегли туманы широки. 

В эту ночь решили самураи 

Перейти границу у реки 

К сожалению, к тому времени Стена уже не представляла из себя  для «врага заслон стоящий прочно», и хоть на посту и стоял

«Отважен и силен,

Вдоль границ земли дальневосточной

Боевой ударный батальон».

Увы, с вооружением у того батальона было не всё хорошо, а потому и…

Не помчались танки, пыль вздымая, не летела наземь вражья стая. А грозная броня батальона представляла собой стальные китайские мечи дао, сохранилась фотография защитников, которыми даже вместе с гранатами и пистолетами особый напор «стали и огня» не создашь. Тем не менее, бойцы Национально-революционной армии сражались отчаянно, в этот раз ни одного «у саньгуя» среди них не было. Квантунской армии пришлось бомбардировать Стену тяжёлыми снарядами, и только 20 мая последние защитники Стены её оставили захватчикам.

         Примерно через год после описываемых событий будущий глава следующей реинкарнации Китайской империи Мао Цзэдун совсем в другой части Китая – юго-западной объявил Великий поход, и даже облёк свой призыв в поэтическую форму:

Облака проплывают, как снег холодны,

Гуси к югу летят в милый отческий край.

Если мы не дойдём до Великой стены,

Значит, мы недостаточно любим Китай.

Отсчитали по пальцам мы тысячу ли,

Дует ветер восточный в полотна знамён.

И несём мы верёвки, шагая в пыли,

Чтобы ими был связан бумажный дракон.

Перевод А.Гитовича, положенный на музыку А. Городницким, который вдобавок за Мао Цзэдуна  дописал ещё несколько строк

Перевалы, дожди, - ты привала не жди.

Шаг чекань за спиной, человечества треть.

Ведь недаром, конечно, нас учат вожди,

Что великое счастье - за них умереть.

         Так или иначе, пройдя и даже проехав значительно меньше, чем китайские красноармейцы в Великом походе, мы, наконец, добираемся до Великой Китайской стены, участок, если я ничего не путаю, Мутяньюй. И первое, что нас встречает – каменная стела с цитатой того самого стихотворения Мао Цзэдуна, оно называется «Люпаньшань», это горный массив. Сопровождавшая нас в первой поездке китаянка по имени «Утренняя заря», тогда ещё не было принято брать гидам русские псевдонимы, бывшая во времена Мао студенткой и активной участницей маоистских митингов, перевела эту цитату так «Кто не поднимался на Великую стену, тот не молодец». Для китайцев это стало поговоркой со смыслом: человеку необходимо ставить великие цели и их достигать, или более поэтично… 

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день за них идёт на бой.

         Что же, последуем заветам Великого кормчего. Забегая вперёд, скажу, что прошлое посещение Великой стены мне понравилось значительно больше. Тогда мы знакомились с участком в районе Бадалина, первом отреставрированном  открытом для посещения туристов участке Стены в 1957 году. Мы получили «два в одном», посетив на обратной дороге гробницы «главных архитекторов Стены» - минских императоров. Там их похоронено ровно тринадцать, начиная с Чжу Ди, перенёсшим в Пекин столицу. И сама Стена в Бадалине на загляденье, широкая, длинная, уходящая за горизонт, живописно, словно гигантский дракон, петляющая среди зарослей, «Земляной дракон» - одно из названий Стены, распространённое в Китае. Видимо, сегодня в Бадалине от туристов не протолкнуться, в Мутяньюе их поменьше, но тоже хватает, особенно в начале пути. Предложенный нам для осмотра кусок, это скорее не стена, а уходящая, причём под приличным углом,  в заоблачные выси лестница, которая соединяет несколько сторожевых башен, ровных участков нет, ширина в некоторых местах такая, что приходится ждать, пока пройдут идущие навстречу. Что сказать, круто, но, увы, в самом буквальном, а не метафорическом смысле. Приходится периодически останавливаться, чтобы отдышаться. Свободного времени дали часа два, подъем занял чуть меньше часа, и после то ли  третьей, то ли четвёртой сторожевой башни мы упёрлись в решётку с табличкой «проход запрещён», было обидно, хотелось, не торопясь, пройти и по горизонтальному участку, но такого тут не оказалось. Спуск был, разумеется, гораздо проще подъёма, взгляд стал спокойней, внимательней, стал цепляться за зубцы стены-лестницы и профили башен, уж больно всё гладко, не видно никаких шрамов, оставленных временем. Одна из теорий заговора утверждает, что  Великая Китайская стена – новодел, это конечно не так, но восстановление отдельных её кусков «с нуля» в прошлом или даже нынешнем веке вполне возможно. 

         Наша экскурсия окончена, мы возвращаемся в Пекин, а по дороге ещё несколько «настенных» или «околостенных» росписей. Говорят, точнее говорили, пока туда никто не слетал, что Стену можно увидеть с Луны. Впрочем, невозможность такого события можно доказать и никуда не летая. Всё упирается не в длину стены, а в ширину, она не превышает 10 метров. Смотреть на объект такой ширины с Луны, всё равно, что пытаться рассмотреть сколь угодно длинный волосок с трёхкилометрового расстояния. Говорят, что с околоземной орбиты, километров 150-200, Стену рассмотреть можно, и существуют её спутниковые снимки, однако, кроме китайских космонавтов Стену из космоса больше никто различить не мог, то ли с погодой  не везло, то ли со зрением. Так или иначе, а с 1987 года Великую Китайскую Стену включили в Список Всемирного Наследия Юнеско, и ежегодно её посещают около 40 миллионов человек, что в 5 с лишком раз больше чем Эйфелеву башню.