В выданной нам перед отъездом инструкции так прямо и было написано: «Вам предстоит пройти контроль таможенной службы Израиля. Смиритесь с этим и постарайтесь не принимать все происходящее на свой личный счет». И действительно, в московском аэропорту еще перед регистрацией на рейс нас подвергли суровому допросу, заодно меня попросили сдать ручную кладь на дополнительную проверку. Сказали забрать из нее все, что может понадобиться до посадки. Я вынула кошелек, телефон и книжку. В сумке сиротливо остались лежать полкило сосалок и носовой платочек. Подозрений они не вызвали (не знаю, разворачивали ли в недрах аэропорта каждую сосалку, они не выглядели повторно завернутыми) и прямо перед посадкой сумку мне вернули. Уже в отеле одна девушка рассказывала, что ее подвергли личному досмотру, то есть препроводили в отдельную комнату и раздели до белья. После чего детектор обнаружил у нее на лифчике следы взрывчатого вещества. Как ни странно, в Израиль ее все-таки впустили.
Зато на обратном пути мы пронесли в самолет двухлитровую бутылку воды, и нам ничего за это не было. Ее пропустили через рентген вместе с другими вещами и разрешили забрать с собой. Такого мы от самой бдительной в мире службы безопасности не ожидали, даже специально переспросили на всякий случай и весь обратный полет были под впечатлением.
Лететь в Бен-Гурион (аэропорт Тель-Авива) из Москвы 4 часа, половину времени занимает кормежка, всякие взлет-посадки, в общем, время летит незаметно. Рейс был израильской компании «Эль Аль», и все объявления в самолете капитан корабля делал по-английски и по-израильски. То есть, вероятно, он делал их на идиш или иврите, но я так и не узнала, чем эти языки отличаются. После каждого объявления пассажиры хватали стюардесс за рукава и нервно спрашивали: «Что он сказал?» Кормили хорошо, грех жаловаться.
Порядок миграции по стране у нас был такой: первые два дня – гостиница «Армон-Ям» в Бат-яме (это Средиземное море), потом переезд на три дня в Эйлат (это Красное море) с заездом на Мертвое море, потом опять возвращение на два дня в Бат-Ям. Итого три моря за неделю.
Гостиница «Армон-Ям» очень милая. Кстати, вот эта огромная бетонная дурища на фотографии слева – это вообще не «Армон-Ям», а рядом расположенная гостиница. «Армон-Ям» - небольшое шестиэтажное здание, внизу ресторанчик, где мы завтракали. На ресепшене почти все говорят по-русски. Море через дорогу, хороший пляж. Можно взять платный лежак за 15 шекелей в день, можно чуть поодаль расположиться прямо на песке.
Средиземное море в Бат-яме – это песочек, полоса выброшенных морем ракушек, много места на пляже, бегающие вдоль прибоя молодые мужчины в спортивных трусах, неторопливые волны. На выходе с пляжа стоят плакаты «Иди с миром». Собак по пляжу тоже выгуливают. При нас молодой человек тщательно собрал собачкины какашки в пакетик, выбросил в урну, но это было еще не все. Потом он сграбастал собачку в охапку и вымыл ей в море попу!
Красное море в Эйлате – это узкая полоса гравия, толпы отдыхающих, жара. Видимо, из-за большой разницы температуры воды и воздуха вода кажется более холодной, чем в Средиземном море. Прямо в центре города стоит IMAX как ориентир для потерявшихся. А на входе в торговый центр у меня единственный раз за все пребывание в Израиле служба безопасности проверила сумку.
Мертвое море – это, конечно, чудо, достойное посещения. Но пары часов нам вполне хватило, дальше становилось уже скучно. Плавать в нем не получится, вода переворачивает тебя вверх животиком, брызгаться тоже нельзя, потому что вода разъедает слизистую. Основная масса подлечивающихся там пенсионеров стоит в воде, образовав кружочек, и взявшись за руки время от времени плавно приседает. Этакое «Баба сеяла горох», показываемое в рапидной съемке. Недалеко находится столяной столп, в который превратилась жена Лота, когда обернулась посмотреть на Содом и Гоморру. Пейзажи вокруг напоминают лунную поверхность. И ужасная жара, градусов 45 в тот день там было.
Конечно, ездили в Тель-Авив и Иерусалим, но проникнуться хоть какой-то благостью или причастностью к христианской истории однозначно не удастся. Повсюду ходят толпы туристов, в храме Гроба Господня просто не протолкнуться, хотя нам все-таки удалось зажечь свечи от Благодатного огня. Около Стены Плача народу поменьше, но все равно всеобщая суматоха перебивает какое-либо попытки задуматься о вечном. Поразительное смешение религий, неимоверное количество цитат из Библии.
На остановках общественного транспорта много молодежи в форме, девушек на первый взгляд даже больше, чем парней. Создается впечатление, что они беспрерывно перемещаются из конца в конец страны. У летчиков, моряков и сухопутных войск форма разных оттенков бежевого. У многих через плечо автоматы. А вот полиции за неделю мы не видели, по-моему, вообще ни разу.
При переходе дороги машины могут остановиться, а могут и нет. То есть это уже не Россия в плане культуры поведения водителей, но и далеко не Европа. Дороги отличные, сладкий сон Лужкова.
Арабов видели только один раз, в Иерусалиме, похожи на бирюлевских гопников, никакого сострадания они не вызывают. Наглые, шумные.
Постоянно ловили себя на ощущении, что все это мы уже видели в других местах. Эйлат похож на Египет, обзорная площадка в Яффо – копия обзорной площадки в Паттайе, узкие улочки – такие же, как в городках Испании.
В те два часа, что мы были на Мертвом море, нам умудрились позвонить из московского офиса нашей авиакомпании и спросить, не прочь ли мы пересесть на рейс, вылетающий на пять часов позже, в связи с перегрузкой самолета. Мы были не прочь, да и вообще трудно перечить людям, во власти которых раздеть тебя до трусов. В автобусе по пути в Эйлат наш гид вскользь сообщил, что на Мертвом море нужно быть повнимательнее с мобильным телефоном – он так и норовит подключиться к сети Иордании, что обходится на порядок дороже. А мы-то еще думали, что означает та смс-ка – уилкам ту Иордан? В общем, трехминутный телефонный разговор с авиакомпанией обошелся нам примерно в 600 рублей.
По русско-израильскому каналу (он был как бы канал Россия, но при этом с какой-то своей программой передач) по вечерам шел сериал «Ликвидация». Вот помните там маму Семчева? Вот такие мамы окружали нас в Израиле на каждом шагу, с истинно такими выражениями и интонациями. Так, в автобусе мама лет 70-ти выговаривала сыну лет сорока: «А шо таки ты не ешь? Мама пирожки пекла, старалась, а он не ест…».
Очень чувствуется забота об инвалидах и пожилых. Везде есть пандусы, широкие проемы, Эйлат - вообще вотчина израильских пенсионеров, они составляют две трети всего контингента. Их туда посылают по социальным путевкам, как мы поняли из разговоров на пляже.
Каждую экскурсию гиды начинали с одного и того же вопроса: «Как вы думаете, какой город является столицей Израиля?» И каждый раз оказывалось, что это вовсе даже не Тель-Авив.
По утрам ели очень вкусный зерновой творог. Никогда я дома не ем творог, но там просто оторваться не могла. И еще какую-то рыбную прундю, не знаю точно, как она называется, но на вкус понятно, что это нечто рыбное. И еще покупали черешню. И апельсины. Апельсины в пересчете на рубли выходили по 3 рубля за штуку. Черешня стоила также, как в Москве, то есть дорого. Вся израильская еда нам понравилась, хотя ингридиенты некоторых вещей расшифровать так и не удалось. В частности, некий паштет. Мы думали, что это селедка, но на крышке был нарисован огурец.
В одной из фруктовых лавок я протянула продавцу пригоршню монеток, чтобы он наковырял нужных, а он мне сказал: «У вас вот эти десять шекелей поддельные». Я-то понятия не имею, как выглядят настоящие 10 шекелей, но если положить рядом две монетки, то они правда чуть-чуть отличались. Пришлось их незаметно спустить в другой лавке. Может, они и не поддельные были, а просто поиздержавшиеся. Потом один из продавцов сказал нам, как отличать шекели от агаротов (или агарот?). "Джаст палмс", - сказал он. То есть все, на чем есть пальмы - это шекели. А агароты - это копейки. Примечательна монетка, на которой написано - 1/2. Это пол-шекеля. Только не помню, есть на ней пол-пальмы или нет.
В гостиницах, и в аэропорту, и в магазинах, и просто на улицах можно было запросто все спрашивать по-русски, и даже если тот, к кому вы обращались, по-русски не говорил, то не далее трех метров находился тот, кто говорил. Так что языковых барьеров мы ни разу не ощутили. Если вслушаться в израильскую речь, то кажется, что основную массу составляют буквы Х, Ш и Р.
Резюме: конечно, страну посетить стоит, но второй раз приехать лично меня уже не тянет. В первый раз после поездки у меня абсолютно не было стандартной двухнедельной депрессии от возвращения к российским реалиям.