Вот и наступил, как всегда незаметно, последний день нашего тура, проведённого большей частью в Бамако, о котором я ещё практически ничего не написал, нужно срочно восполнить этот досадный пробел. Начнём с названия, по одной версии первым жителем этого поселения был охотник Бамба, по другой, она мне милее, название идёт от слова «бама», переводимое с бамбарского как «крокодил». В самом деле, в стране «Бегемот» столицей может быть только город «Крокодил и КО». Верность этого направления мысли подтверждает и главный памятник в Бамако, ну если не главный, то самый интересный, памятник Бегемоту, где мощный зверь скалит ярко-алую пасть с длинными клыками на своих недругов.

Своей головокружительной карьерой Бамако, скромное поселение 17-того века на берегу Нигера, обязано французам, активно включившимся в конце девятнадцатого века в «гонку» или, как называют колониальный раздел более откровенные источники, «драку» за Африку. Победителей в этой драке было много, чуть не все европейские страны, но главным бенефициаром стала, пожалуй, Франция. Если в Америке, Юго-Восточной Азии и Австралии она проиграла Великобритании почти вчистую, то в Африке откусила самый большой и сладкий кусок пирога. Поначалу процесс шёл вяло, к 1870 европейские державы контролировали не более 10% африканской территории, сосредоточившись на севере и побережье континента. Продвижению вглубь мешали тропические болезни и непроходимость африканских джунглей. Однако к концу девятнадцатого века в Европе появились действенные, такие как хинин, лекарства, техника создала мощные дорожные орудия и страшной силы оружие, а также до чёрта расплодилось проходимцев, готовых ради больших прибылей крупно рискнуть, см. Карл Маркс «Капитал» т.I, а рисковать, как мы убеждаемся сегодня, было за что. В результате к началу нового века Африка была почти полностью поделена, 90% территории контролировали европейцы. Независимость сохранили только Эфиопия и Либерия, стоящая первой в длинном списке стран опекаемых США. Первая мировая внесла в колониальный раздел коррективы, но незначительные, вышвырнули из Африки проигравшую Германию. Французы, сделавшие Бамако столицей своей колонии Французский Судан, правили, активно используя либеральные принципы и мягкую силу. После Второй мировой политические права колоний были расширены, был создан Французский союз, Французская Западная Африка стала Заморской территорией, а её граждане получили «ограниченные гражданские права», дальше в 1958 «союз» стал «сообществом», «территории» «протекторатами», «ограниченные права» были разграничены, вместо Французского Судана в 1959 возникла Федерация Мали, которая, просуществовав год, раскололась в 1960, год дарования независимости Французским колониям в Африке, на Сенегал и Мали.

Избавившись от колонизаторов, малийцы не обрели желанный покой и благоденствие. Первым президентом стал один из потомков Сундиаты, легендарного основателя империии Мали Модибо Кейта. В начале жизни Модибо ничего не предвещало его головокружительной карьеры. Окончил педучилище, поработал пару лет по специальности, а потом решил стать революционером, поначитался книжек про социализм и коммунизм, выучили французы на свою голову. Видимо и статейку Ленина «С чего начать» проштудировал, поскольку начал издавать с 1943 года свой журнальчик, явившийся «не только коллективным пропагандистом и коллективным агитатором, но также и коллективным организатором». За что, как пишут его биографы, подвергся жёстким репрессиям – в 1946 просидел полгода в тюрьме в Париже. Думаю, большинство моих читателей, предоставь им выбор: полгода на свободе в Мали или в тюрьме в Париже, выберут последнее, но не таков был Модибо Кейта. Освободившись, сразу вернулся на родину и основал партию «Суданский союз». С французами больше не конфликтовал, решил разваливать систему изнутри, в 1956 занял пост мэра Бамако и избрался в депутаты Национального собрания Франции. С таким послужным списком уже не составило труда возглавить правительство Федерации Мали, а после получения страной независимости стать её президентом и министром иностранных дел одновременно. Будучи крупнейшим теоретиком Африканского социализма, Модибо стал держать равнение на Советский союз и пошёл в Корммунистическое далеко семимильными шагами, африканские коровы, несмотря на всю свою прыть, за ним не поспевали, и в стране начался голод и ропот. В результате в 1968 Модибо Кейта свергла группа военных во главе с Мусой Траоре, который и стал вторым президентом Мали, а первый президент отправился за решётку в город Кидаль, где кинутый всеми скончался в 1977 «при невыясненных обстоятельствах». Будучи профессиональным военным, Траоре совместил должность президента не с постом министра иностранных дел, а министра дел внутренних и безопасности, а также министра обороны. Не смотря на принятые меры безопасности, 2-й президент кончил также как 1-й, в 1991 был свергнут, арестован, хотели его приговорить к смертной казни, но 3-й президент Альфа Умар Конаре, обоснованно опасаясь складывающейся практики, заменил смертную казнь на пожизненное заключение. Можно сказать, Траоре получил по заслугам, нечего было закручивать гайки, запрещать неугодные партии, менять конституцию, делая себя пожизненным президентом, в критический момент даже созданная и возглавляемая им, вот главная ошибка, правящая партия «Единая Мали» (Демократический союз малийского народа) не помогла. Для более полного воплощения в жизнь главного управленческого принципа «всё вали на предшественника» 3-й президент занялся реабилитацией 1-го, Модибо Кейта был поставлен памятник, мы как раз сейчас его проезжаем, растущий из камня терракотовый гражданин в военном френче и фуражке, пьедестал обвивает гирлянда пятиконечных звёзд, частично залепленных современной рекламой. Имя Модибо Кейта получил целый ряд объектов: спортивный стадион, а также главный проспект столицы, идущий от моста Мучеников, это в честь павших на баррикадах в борьбе с тираном Траоре, к только что осмотренному нами памятнику 1-му президенту, и заканчивается Авеню Модиба Кейта, как и положено, площадью Свободы с монументом Независимости, он за окном автобуса, выполненном из светлого камня в стилизованном под Сахель стиле. В политике Альфа Умар Конаре в силу принятой им парадигмы управления был полной противоположностью предшественника, до того ослабил вожжи, что взбунтовались туареги, им наобещали три короба, и они успокоились, но ненадолго, поскольку обещания исполнены не были. Вдохновитель и руководитель переворота по свержению Траоре выпускник Рязанского гвардейского воздушно-десантного командного училища, глава малийских десантников подполковник Амаду Тумане Туре долго и терпеливо смотрел (предусмотренные конституцией два срока) на нерешительные действия этого рохли Альфа Умара, а потом вышел в отставку и решил балотироваться в 2001 на президентский пост в качестве самовыдвиженца. Победил Туре в первом же туре, с такой-то фамилией, набрав 64% голосов. Начал неплохо: социальное жильё; доступная медицина; реформа образования; повышение зарплат и пенсий; интенсификация при помощи ирригации сельского хозяйства. Короче, проектов и инвестиций громадьё, а там где большие проекты и инвестиции, читатель знает, там и большая коррупция. Средства, направленные на улучшение жизни простого народа, до него практически не доходили, и народ возроптал, прежде всего, обманутые ещё предыдущим президентом и возжаждавшие независимости, вооружённые до зубов ливийским оружием туареги. Этим воспользовалась группа военных и совершила очередной переворот. Они посетовали на нерешительность Туре, 21 марта 2012 захватили не мосты, почту и телеграф, а блокировав военные казармы, с боем взяли телецентр и президентский дворец, объявив о создании «Национального комитета восстановления демократии и возрождения государства», возглавил комитет капитан Амаду Саного. Президентом ему стать не удалось, поскольку переворот был резко осуждён африканскими соседями. ЭКОВАС (Экономическое сообщество западноафриканских государств) в ультимативном порядке потребовало в течение 72 часов передать власть гражданскому правительству, в результате чего её получил спикер малийского парламента Дионкунда Траоре, ставший в итоге пятым «временным» президентом Мали. Народу это не понравилось, люди хотели революционного лидера Амаду Саного и они, не прошло и двух месяцев, 21 мая с криками «Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время» ворвались в президентский дворец и до полусмерти отдубасили (точнее отбаобабили) временного президента, тому в спешном порядке пришлось отбыть во Францию на лечение. В 2013 были организованы президентские выборы, которые выиграл во втором туре находящийся у власти и поныне Ибрагим Бубакар Кейта, в 2018 на очередных выборах дело снова дошло до второго тура, и Ибрагим Бубакар снова победил.

Это, что касается «президентских гонок» в независимом Мали, если копнуть глубже, нужно лезть в межэтнические конфликты, локальные войны с соседями, непрекращающееся присутствие ограниченного контингента французских войск, там вообще почти полный туман, как и над двухмиллионной столицей государства в этот утренний час, мы с вами забрались на смотровую площадку. Различимы только Нигер, Мост Мучеников, всё остальное - неизвестные непримечательные, тонущие в тумане здания, и чего мы попёрлись. Чтобы попасть сюда, мы долго ехали вдоль утыканного битым стеклом забора, огараживающего что-то, судя по принятым мерам, абсолютно секретное, которое стало бы абсолютно недоступным, если бы не громадная дыра в этом ощетинившемся стеклом заборе. Кстати, о французских войсках, наш гид, тот, что из титульной нации малинке, твёрдо убеждён, что в Мали французские войска только для того, чтобы конфликты разжигать, а не тушить. Так же он утверждает, ненависть к бывшим колонизаторам он впитал с молоком матери, что независимость в 1960 получил только надземный мир Мали, подземный же, ископаемые и всё прочее, а там и золото, и уран, и литий, так и остался за Францией. Не думаю, что это так, поскольку сотрудничают и, видимо, не за красивые глаза, с Мали и Китай, и Швейцария, и ОАЭ, и ЮАР. Очень крепко с Мали дружила во времена Кадафи Ливия. Такой квартал в Бамако ливийцы отгрохали, там сейчас целый городок из министерств и ведомств разместился, но мы для начала едем не в этот квартал, а приникаем к народным истокам, посещаем местные рынки. Первый рынок жестянщиков, где из одних ненужных старых железок делают другие, в надежде, что те станут новыми и нужными. Прежде чем пустить нас по этому рынку гулять и фотографировать, гид встречается с представителем крышующих это место сил и вносит требуемую сумму. Строго следуя за гидом, мы слышим удары молота, видим огонь горна и грандиозную свалку, вплотную к рынку примыкающую. Следующий рынок имеет более интригующее название Рынок колдунов, на деле это оказывается несколькими лотками с чучелами, черепами, шкурами животных, морскими раковинами, иглами дикобразов, птичьими перьями, пучками засушеной травы, всё это имеет ужасный запах, да и вид не лучше. В Боливийском Ла-Пасе аналогичное место повнушительнее и поинтереснее. Чувствую, посещением рынков читатель уже сыт по горло, поэтому на продовольственный его не повезём, а отправимся в Национальный музей, там, сочетая приятное с полезным, и переждём полуденную жару. По пути нам попадаются ещё несколько памятников, описание которых мне не удолось отыскать. На одном группа разгорячённых боем военных на высоком постаменте, рядом зенитка. Независимое Мали участвовало лишь в одном внешнем вооружённом конфликте с соседней Верхней Вольтой (теперь это Буркина-Фасо) в 1982. Так называемая Агашерская война, вспыхнувшая из-за неумения стран чётко провести границу по богатой природным газом территории, длилась меньше недели, потери со стороны Мали составили 38 убитых, 57 раненых, у противника побольше, раза в 3-4. Так что, скорее всего, это памятник солдатам Второй мировой. В 1940 в недалёком отсюда Дакаре находились золотые резервы уже проигравшей фашистам Франции и Британия решила наложить на них лапу, подрядив для этого Де Голля с его «Сражающейся Францией», была небольшая заварушка при высадке и морской бой. Дело особого успеха не имело, встреченный огнём Де Голль заявил, что «не желает проливать французскую кровь в войне против французов».

А вот уже и расположенное рядом с зоопарком модерновое здание Национального музея. Во дворе, я бы даже сказал парке, музея мы, наконец, осматриваем малийские объекты Юнеско: мечеть Дженне и гробницу Аския, правда «в миниатюре», ещё одна поделка – мечеть Мопти. В самом музее фотографировать категорически запрещено, я подумал, брали бы какую-никакую плату за съёмку, глядишь и на более высокое место по ВВП забрались, хотя большие средства вряд ли бы выручили, уж больно туристов мало, кроме нас в музее посетителей не было, так что, видимо, решили гордость на копейки не разменивать. А раз нет снимков, памяти не за что уцепиться, и многое будет выпущено. Первый зал, всего их три, на меня особого впечатления не произвёл, но женская часть нашей группы шумно восторгалась – были выставлены ткани, оказывается, малийские ткачи делают качественный жаккард, особенно почитаются фиолетовые тона. Есть образцы и менее мудрёных тканей, широко представлены обычные хлопковые, Мали достаточно много хлопка экспортирует, занимая по его производству почётное 14-ое место в мире (по золоту, кстати, 15-ое), чуть отстав от своего ближайшего соседа Буркина-Фасо, но будучи впереди Казахстана, Туркменистана и Египта. Отдельный стенд посвящён тканям цвета индиго, оказывается, индиго – это такое растение Indigofera tinctoria из семейства бобовых, листья которого, представлены в экспозиции, и дают знаменитый цвет, стойко держащийся на хлопковой ткани. Родом индиго, как нетрудно догадаться, из Индии, но сегодня культивируется во многих жарких странах, Мали в их числе. В конце зала мы можем наблюдать дизайнерскую одежду знаменитого малийского кутюрье, проживающего, само собой, в Париже. Наконец, переходим в следующий зал и тут нос к носу сталкиваемся с безуспешно догоняемыми и недогнанными догонами. Вот они идут по своему плоскогорью Бандиагара, одев, как и положено для церемонии Сиги, деревянные маски и встав на высокие деревянные ходули. Вся церемония в режиме нонстоп демонстрируется на среднего размера плазме. Кроме этого видиообъекта в зале предствавлена догонская деревянная скульптура и маски, но экспонатов не просто мало, а очень мало. Саркастически настроенный читатель, любящий пожонглировать словами и смыслами, мог бы меня легко урезонить – а на что рассчитывал, забыл, что находишься в Мали, воистину, как назовут, так и поплывёт. Интересно, автор интернет-публикации, где утверждалось, что Национальный музей в Бамако имеет богатейшую в Западной Африке коллекцию, сам то тут был! Хотя предьявить мне ему особо нечего – других музеев Западной Африки я не посещал. И подпевал у автора публикации немало: «В городе Бамако расположен музей, который по праву занимает достойное место в перечне лучших выставочных центров мира». Ладно, хватит критиковать, давайте смотреть, что есть. Вот только без краткого (или как получится) экскурса в догонскую мифологию нам не удастся догнать не только самих догонов, но и смысла выставленных в экспозиции произведений.

Итак начнём, читатель, наверное, в курсе, что… в начале было слово, и слово было у бога, и слово было бог. Так вот на догонском это слово звучит «Амма». Амма создатель вселенной, всех четырнадцати миров, нижних: шести подземных, земли, и семи верхних, надземных. Жители верхних миров имеют рога, нижних – хвосты, ни дать – ни взять вставшая на дыбы антилопа гну в разрезе. Разумеется, человека слепил тот же Амма, из глины, сразу и мужчину и женщину, тут никакого сексизма, кого первого неизвестно. Как у великих художников типа Леонардо много учеников, которым мэтр поручает исполнение менее важной работы, осуществляя лишь общее руководство, так и у Амма был помощник Номмо, заведовавший земными водами. Номмо было поручено изготовить мужскую и женскую души, что логично, поскольку без воды глина всегда остаётся безжизненной. Как мы с вами, в отличие от Амма, знаем – если хочешь сделать хорошо, делай сам, поэтому случилось непредвиденное, мужская фигурка втянула в себя не только свою душу, но и часть женской, с женской фигуркой таже катавасия, вот она первопричина гендерных конфликтов и отклонений в ориентации. Заметив оплошность, из-за которой процесс деторождения никак не мог начаться, Номмо поступил радикально – отсёк всё лишнее, совершив мужское и женское обрезания, именно там сосредоточились частички чуждой каждому организму природы. То, что отрезали у мужчины, превратилось в ящерицу; что у женщины, в скорпиона. С тех пор юркая ящерица, любящая забираться во всевозможные щели, символ мужского начала, а коварный жалящий, часто в самое сердце, своим задом скорпион – женского. У этих догонских Адама и Евы родилось четыре пары, по одной из версий четыре гермафродита: Амма Серу, Бину Серу, Лэбе Серу и Дионгу Серу с супругами. Первый, тут уже мужики взяли власть в свои руки, мы придерживаемся более привычной для нас версии, стал вождём или старейшиной, президентом по-нынешнему, второй жрецом-первосвященником, третий правителем, то бишь премьер министром, последний знахарем-медиком. Следующее поколение насчитывало восемь пар, тут уже пошло разделение по профессиям, кузнец - самая почётная, но и учитель не последняя - седьмой предок научил всех разговаривать, дальше пошло разделение на чистых и нечистых, касты, кланы, пошли нарушения разных табу, поедание запретных плодов, убийство Каином Авеля, другие смерти и воскрешения, короче, всякие штуки, которые обязательно встречаются в мифологии практически каждого народа. Несмотря на наличие учителей уже у первых догонов, читать-писать они так и не выучились, не создали письменность, с математикой получше и полюбопытней. Главное догонское число 7, поскольку получается от сложения 3, мужской символ, и 4, символ женский. Догоны умели не только складывать, но и умножать, поэтому 12 у них тоже в большом почёте, а удвоенное, нашедшее равную себе половинку, превращается в само совершенство – 24, которое и правит этим миром.

Внимательно оглядевшись по сторонам, попробуем отыскать в зале музея описанных нами персонажей. Вот Номма, Аммы что-то не видно вместо него какие-то другие герои, возможно Амма слишком велик, чтобы его можно было изображать в дереве. Стандартной композицией является семейная пара, мужчина и женщина, стоящие сами по себе или являющиеся частью более крупных композиций – фрагментом резной двери, вершиной большой и сложной деревянной маски, прикупил себе на базаре такую, дорога как память. Кроме людей, догоны уважают и некоторых зверушек. Ящерица уже была помянута, также чтят и побаиваются крокодила, симпатизируют черепахе, но не за золотой ключик, а за мудрость и долголетие; парнокопытные, поскольку у них, как и у жителей небесных сфер есть рога, тоже в большом почёте, резная голова антилопы на маске – стандартный сюжет, на базаре были и они. В музее ещё заинтересовали археологические раскопки, не черепки и камни, а сами факты, открытые с помощью этих изысканий. Оказывается, до догонов плато Бондиагара заселял совсем другой народ. Кто бы вы думали? Пигмеи! Ну точно догоны – инопланетные хулиганы, прилетели на чужую планету и кого стали обижать – выбрали из всех земных народов самых маленьких и беззащитных. Были ещё артефакты, связанные с другими населяющими или населявшими Мали народами, но в памяти не задержались, кроме одного, вот он засел накрепко, поскольку это была «волшебная палочка» больше по виду похожая на волшебную дубину. Музейный гид, молодой интеллигентного вида парнишка, на полном серьёзе утверждал, что лично наблюдал, как палочка работает, кроме этого экземпляра в деревнях в глубинке есть и другие. Действует палочка следующим образом. Случилось в деревне что-то непредвиденное, например, украл кто-то козу, корову или сейную реликвию. Старейшина лезет в чулан и достаёт эту волшебную дубинку. Её дают специально выбранному человеку и тот, впадая в транс, может после каких-то заклинаний, а может палочка, стоит положить её на плечо, включается автоматически, становится послушным орудием высшей силы. Ноги сами несут не отдающего себе в этом отчёта беднягу прямо к дому вора, к похищенному, и, достигнув цели, намертво врастают в землю.
Не знаю, стоит ли идти в третий зал музея, ну давайте заглянем – там выставлены музыкальные инструменты. Их в разное время изготовили из древесины, плодов и стеблей растений, кож, рогов и тому подобных материалов. Где на витрине имзад, а где гингиру, чем нгони отличается от субала-нгони, а табала от боло-бого я абсолютно не в курсе, а потому мне эта экспозиция не очень интересна, и я направляюсь к выходу, всё-таки сделав один снимок внутри музея. По поводу запечатлённого экспоната раскретикованные мной выше сайты высказались следующим образом: «Настоящей «жемчужиной» выставки является гигантская модель мечети, расположенной в Дженне». Насколько «настоящая», насколько «жемчужина», насколько «гигантская» пусть читатель судит самостоятельно, мне лично так совсем не показалось. Не отнесу и к жемчужинам выставленный у музея образчик современного арта, но там, в диких красках и с дикими пассажирами микроавтобус, хоть какая-то мысль и авторский подход прослеживаются.

Выбравшись из музея отправляемся не в отель, а в выстроенный на деньги Кадафи министерский квартал. Министр туризма, оказавшаяся довольно миловидной женщиной, решила за срыв программы принести свои извинения лично. Надеялся, на приёме нальют, если не по бокалу шампанского, то хотя бы ординарного винца или пива, но нет, была только бутылированная вода. Хотя, если хорошо подумать, в жёлтой жаркой Африке, в центральной её части вода – главная ценность. Вдохновлённый этой мыслью я из поездки привёз дочке в качестве сувенира бутылочку малийской воды, но она почему-то не оценила эту мою шутку юмора.