Утро 6 из 13. Витербо
.
Часть 1. Размышления «у парадного подъезда» вместо предисловия
.
Это был запоминающийся дом. Серой громадиной далекого средневековья он впился в узкую улочку города Витербо. Дом-крепость, дом-замок, дом с многовековой историей влиятельного рода. Толстые стены с высоко прорубленными окнами украшали гербы знатных владельцев. Единственная дверь во внутренний дворик была открыта, и я не удержалась от искушения зайти.
.
Странно, но внутри этого средневекового дома-крепости я почему-то вспомнила питерский особняк где-нибудь в районе Невского проспекта, разбитый на множество коммунальных квартир. Во дворике обнаружился склад старой мебели, коляски и велосипед. На благородной стене была приколочена облезлая баскетбольная корзина, а у входа - почтовые ящики. В разных углах двора - двери, ведущие в дом, а на каждой из них - множество звонков с именами жильцов на табличках. Величественный, старинный, некогда единый Палаццо был «раздраконен» на закутки и заселён простолюдинами. Дом как-то стерпелся со своей участью, приспособился, но теперь старается большую часть времени спать... Мне привиделся его сон так ярко, будто бы я на минуту сама в него погрузилась. Минус семь веков - страшно представить…
.
Во дворе спокойно и прохладно. Каменные стены и дубовые двери, обитые железом, не пропускают звуков улицы. Да и редкий торговец решиться шуметь в этом районе знати. Только колокольный звон льётся с неба и заполняет дворик мягкими звуками.
.
Юная дама, выскользнув из черного проёма лестницы, спешно перекрестилась и крепко сжала молитвенник. Её наряд и жемчуга говорят о высоком социальном положении, а некоторая округлость - о положении будущей матери. Лукреция или Леонора, в будущем пра- прабабушка Лауры или Беатриче… Сейчас она юна, бледна и напугана. Свекор - грозный владелец дома устроил разнос своим младшим сыновьям, а невестка случайно попалась под руку и получила гневную отповедь. Мышкой она выскользнула во двор и теперь металась по галерее то плача, то читая молитвы. Ей одиноко из-за того, что муж уже два месяца не возвращается из Рима, и страшно из-за надвигающейся неизвестности. Хрупкое сложение и слабое здоровье заставляют всё чаще вспоминать о сестре, которая не пережила первые роды…
.
Но не стоит тревожиться, всё сложится счастливо, ведь Этот дом хранит своих владельцев. Наследник рода появится на свет сильным, а со временем обзаведется братьями, и дворик превратиться в площадку для игрушечных баталий и турниров…
.
Я вышла, чтобы больше не тревожить покой спящего дома, но позволила себе прислушаться к другим снам, разливающимся по улицам этого загадочного города.
.
.
Часть 2. Сны Витербо (часть историческая, к прочтению не обязательная)
.
Евгений III и Алиенора Аквитанская
.
Стены старого города видят в своих снах многочисленные осады, большинство из которых были связаны с борьбой между сторонниками и противниками власти католической церкви.
.
Евгений III - первый Папа, бежавший из Рима за спасительные стены Витербо. Город выдержал осаду войск преследователей, но не выдал беглеца. Величественные, мощные стены по праву гордятся своим подвигом. Ещё бы, ведь после признания Витербо безопасным для Римских Пап городом, начался его расцвет и развитие. Как папская резиденция, он на несколько веков занял значимое место в европейской политике.
.
Один из тревожных снов городских стен повествует о прибытии в Витербо посольства крестоносцев (в августе 1145 года), возвестившее о падении далекого города на юго-востоке Турции - Эдессы. Евгений III принял тогда нелёгкое решение об организации Второго крестового похода.
Именно в этот поход отправилась вместе со своим супругом Людовиком VII французская королева Алиенора Аквитанская – прекрасная «золотая орлица», медноволосая красавица, воспетая трубадурами. Дивная красота, острый ум и огромное состояние (превышающее по размеру казну французского короля) не дали ей счастье в первом браке. Рождение дочери усугубило конфликт. И сопровождение мужа в крестовом походе, помимо высокой политики, явилось по-человечески понятной попыткой спасти разваливающийся брак.
.
Отважная Алиенора проделала верхом путь через Европу, Византию и Малую Азию. Многие ли женщины способны на такое? Людовик же остался холоден и груб. К тому же он не добился военных успехов на Святой Земле. Второй крестовый поход потерпел поражение, как и данный этап личной жизни французских монархов.
.
Евгений III, тяжело воспринял неудачу похода, и не только встретил Людовика VII и Алиенору, но и пытался их помирить. Папа дал клятву, что никогда не расторгнет их супружеский союз.
.
Однако вскоре королева Франции родила вторую дочь (вместо страстно желаемого наследника) и впала в окончательную немилость короля. Он обвинял её в неспособности рожать сыновей.
.
Евгений III был вынужден нарушить своё слово и аннулировать брак. Однако переживания Папы по этому поводу были напрасны. Для хода мировой истории это был правильный поступок.
.
Оставив после развода королю Франции двух дочерей, прекрасная Алиенора забрала свое приданое и вышла замуж за графа Генриха Анжуйского, который вскоре стал королём Англии — Генрихом II. Во втором браке Алиенора родила пятерых сыновей, среди которых - Ричард Львиное Сердце.
.
Для меня было удивлением узнать, что стены Витербо помнят «бабушку средневековой Европы» - Алиенору Аквитанскую - прекраснейшую, богатейшую и влиятельнейшую женщину Средневековья. Её юный образ нет-нет да и мелькнет в зыбких снах старинного маленького города…
.

.
Святая Роза
.
А вот некоторые камни мостовой помнят легкую поступь четырнадцатилетней девочки Розы, которая в 1248 году ходила по городу, оккупированному войсками германского императора Фридриха II. В то время Витребо снова был охвачен политическими столкновениями между сторонниками императора и Папы, а Роза, которую потом назовут святой и покровительницей города, бесстрашно обходила дома с призывом встать на сторону христианской церкви.
.
В память об этом уже четыре сотни лет в начале сентября устраивается ночное шествие. Сотня крепких мужчин, называемых Факкини, несут от ворот Порта Романа до церкви Святой Розы «Крылья света» - тридцатиметровую башню, украшенную факелами...
.
.
Первый конклав
.
Папский дворец хранит свою рану и гордость: следы от центральных столбов палаток. Да-да, внутри дворца кардиналы были вынуждены собственноручно установить палатки, чтобы выжить. Дело в том, что в 1271 году капитан гвардейцев, некий Раньеро Гати, закрыл кардиналов во дворце на ключ, заявив, что выпустит их только после избрания папы (видите ли, горожанам надоело, что обсуждение кандидатуры понтифика затянулось на 2 года и 9 месяцев). При этом капитану показалось мало запереть дверь, и он ещё подбил горожан разобрать крышу дворца, чтобы ускорить процесс принятия решения.
.
Занятно, что как бы сильно не возмутило кардиналов проживание под ключом, они всё же не доверили власть ни одному из своего круга. Их странный выбор (наверное, по принципу - что б никому не было обидно) пал на Тебальдо Висконти, который не был кардиналом и находился в то время в Палестине вместе с крестоносцами. Он то и стал новым папой Григорием X.
.
Память же о деянии Раньеро Гати хранят не только стены дворца в Витербо. Запирать кардиналов под ключ на время избрания папы стало традицией. В городе Витербо прошло пять конклавов, пока их не перенесли в Ватикан, где проводят по сей день.
.
.
Громкое убийство
.
Церковь святого Сильвестра на площади piazza del Gesu никогда не забудет оскорбления, нанесенного ей прямо у алтаря, - убийства 1271 года.
Кратких образов на тему «кто, кого убил» мне показалось мало, так что пришлось залезть в статьи и справочники, чтобы разобраться в этой жестокой истории, корни которой привели в Англию на несколько десятков лет раньше.
.
Примерно в 1230 году знатный французский дворянин Симон де Монфор приехал в Англию, где получил в наследство графство. Он стал верным вассалом короля Генриха III (к слову, внука той самой Алиеноры Аквитанской). Симон де Монфор женился на младшей сестре короля, и в счастливом браке родилось семеро детей, среди которых был сын Ги.
.
Симон де Монфор вошел в историю тем, что в 1258 году принял участие в составлении баронских «Оксфордских провизий», ограничивших власть короля. Генрих III принял требования баронов, но вскоре отказался выполнять, что привело к гражданской войне, при этом мятежников возглавил именно Симон де Монфор. Противостояние закончилось пленением короля и наследного принца Эдуарда. После этого в 1265 году Симон де Монфор созвал в Лондоне собрание представителей сословий, которое явилось предшественником английского парламента, чем, собственно, и увековечил своё имя.
.
Между тем принц Эдуард бежал из плена, собрал армию и разгромил войска баронов. В этой битве Симон де Монфор погиб.
И вот его сын Ги де Монфор поклялся отомстить убийцам за отца, причем относил к ним почему-то всех членов королевской фамилии.
Теперь вернёмся в Витербо. В 1271 году, напомню, там состоялся конклав - важнейшее политическое событие для всей Европы. Ожидая избрания Папы, в городе собрались влиятельные «помощники»: король Обеих Сицилий Карло I, король Франции Филипп III и другие важные лица, среди которых волею судеб оказались не только Ги де Монфор (со своим братом), но и племянник английского короля - Генрих Корнуэльский.
.
Ги решил, что если нельзя добраться до самого короля Англии, то месть его племяннику Генриху – дело достойное. Почему-то его не смутило, что Генрих ему самому приходится кузеном. В общем, найти логику в средневековых рыцарских вендеттах не представляется возможным.
.
И вот у алтаря церкви святого Сильвестра, вопреки всем законам о неприкосновенности в храме, Ги де Монфор заколол своего кузена принца Генриха Корнуэльского в качестве мести за отца Симона де Монфора.
.
Это убийство вызвало широчайший общественный резонанс. Разразился невероятный скандал. Ги де Монфора отлучили от церкви, что по тем временам было страшнейшим наказанием. А тело убиенного им принца похоронили в Англии, при этом вырезали сердце, поместили в золотую чашу и отдали в Вестминстерское аббатство. Тёмные средневековые люди, что тут скажешь…
.
Видимо, эта история была столь громогласна, что спустя почти 30 лет о ней вспомнит Данте в своей «Божественной комедии». В первом поясе седьмого круга Ада на примере десяти тиранов и убийц (среди которых Александр Македонский и Атилла) упоминается так же и Ги де Монфор:
«…Мы видели — один вдали стоит.
.
Несс молвил: «Он пронзил под божьей сенью
то сердце, что над Темзой кровь точит»…
.
.
Джулия Фарнезе
.
Если близко подойти к палаццо Фарнезе (Palazzo Farnese) можно уловить его сон о прекрасной Джулии Фарнезе, которая в этих стенах в конце 15 века вынашивала весьма смелые и амбициозные планы.
.
Юной девушке дивной красоты, отданной замуж за безвольного, косоглазого Орсино Орсини, хотелось гораздо большего, чем вышивание крестиком у окошка. Тем более что в доме свекрови на неё обратил внимание один из самых влиятельных кардиналов - Родриго Борджиа. Мораль того времени была иррациональна в моём понимании, но вполне рациональна для Джулии: свекровь одобрила её связь с кардиналом в надежде на привилегии в Ватикане для своего сына.
.
Увлёкшись юной Фарнезе, кардинал отправил в отставку свою знаменитую и некогда блестящую «наложницу» Ванноццау деи Каттанеи, родившею ему за пятнадцать лет четверых детей. Победа над такой знаменитой соперницей льстила самолюбию Джулии и добавляла уверенности.
.
Рдриго Борджиа станет мрачно-знаменитым Папой Александром VI. Брату Джулии Алессандро достанется кардинальская шапка (а в последствии и папский престол). Сама же Джулия Фарнезе останется в истории, как одна из самых прекрасных любовниц в истории папства.
Её красота вдохновляла великих художников Возрождения. Так, например, считается, что Рафаэль дважды написал Джулию: в «Даме с единорогом» и в качестве полуразвернутой женской фигуры в полотне «Преображение».
.
А вот художник Пинтуриккио вызвал грандиозный скандал, написав образ Богоматери с папской любовницы на фреске «Папа поклоняется Мадонне».
.
Но это всё произойдет уже много позже, в Риме, а стены Palazzo Farnese в Виетрбо помнят юную красавицу, обсуждающую с братом свои планы.
.
.
«Папесса» Олимпия Майдалькини
.
Палаццо Паоло Нини, принадлежавшее в начале 17 века одному из богатейших людей в Витербо, помнит его блестящую свадьбу с юной аристократкой Олимпией Майдалькини. Её вздорный характер и непреклонный нрав компенсировали влиятельность её отца кондотьера и хорошее приданое.
.
Наверное, это был бы достойный брак, однако через год Паоло Нини скоропостижно скончался.
.
Богатая вдова быстро и дальновидно вышла замуж за Памфилио Памфили брата кардинала Джованни Баттиста Памфили. История повернулась так, что муж Олимпии умер, а его брат кардинал стал Папой Иннокентием X. Властная Олимпия стала его главной советчицей и самой влиятельной женщиной в истории папства. Она возглавила Священный Альянс - тайную разведку Ватикана - и фактически взяла в руки управление Римом. За глаза Олимпию с завистью и ненавистью называли «папесса».
.
Правление Папы Иннокентия X назовут продажным. Он назначал на ключевые должности родственников и участвовал вместе с Олимпией Майдалькини во всевозможных финансовых махинациях.
.
Нашлось любопытное замечание в исследовании «Критическая история Испанской инквизиции» некоего Дона Х.-А. Льоренте: «В погоне за деньгами (Иннокентий X) освобождал из тюрьмы осужденных даже за самые ужасные уголовные преступления, и современники определяли его доход от преступников в миллион скуди за первые семь лет его правления. Политика его связана со страшной хлебной спекуляцией, в которой играла самую активную роль его невестка Олимпия Майдалькини, в один лишь год заработавшая два миллиона джулио».
.
Я залезла на сайт нумизматов и попробовала перевести эти скуди и джулио в серебро. Получилось, соответственно, 30000 кг серебра и 7740 кг серебра. Если, конечно, я не ошиблась в подсчетах. Но, в любом случае, масштаб прослеживается.
.
При этом нашла ещё одну иллюстрацию, характеризующую эту папскую парочку. Когда Иннокентий X умер, его тело выставили в базилике Святого Петра. Олимпия Майдалькини тут же объявила себя бедствующей и отказалась оплачивать похороны родственника и благодетеля. Никто другой так же не захотел устраивать понтифику пышное погребение, так что останки Папы перенесли в кладовку, в которой рабочие хранили свои инструменты, а затем похоронили самым скромным образом.
.
Новый Папа Александр VII заставил Олимпию Майдалькини покинуть руководство тайной разведкой. Но даже после этого «папесса» оставалась достаточно сильна, чтобы потребовать солидную сумму денег за свой окончательный уход из политики. Только после получения «выкупа», она удалилась в свою римскую резиденцию, где и провела остаток жизни.
.
Город Витербо хранит память о «папской парочке» на самом видном месте. Некогда разрушенные Римские ворота Порта Романа (Porta Romana) были восстановлены именно Папой Иннокентием X (вполне возможно, что сделано это было для Олимпии Майдалькини, регулярно приезжавшей в Витербо в своё имение). В последствии ворота много раз достраивали и украшали. И теперь все, кто входит в старый город со стороны вокзала Порта Романа, любуются пышной красотой ворот: над аркой возвышается статуя Святой Розы, слева – герб Папы Климента XI, справа – Иннокентия X.
.
.
Джованни Франческо Романелли
.
Дворик одного из домов квартала Сан-Пеллегрино помнит десятилетнего мальчика Джованни, сына Лауры де Анджелис и Бартоломео Романелли, сбегавшего от своих учителей, чтобы послушать рассказы пилигрима. Старик знал множество волшебных историй, но больше всего мальчишку завораживали античные мифы.
.
Вот Геркулес в наказание за убийство Ифита был отдан на три года в рабство царице Лидии — Омфале. Грозная царица отобрала у героя палицу и шкуру льва, а самого Геркулеса заставила прясть шерсть и выполнять другую женскую работу.
.
Сердце Джованни кипело от негодования: как можно было так унижать самого великого и мужественного из всех героев! Пилигрим посмеивался над бессильными планами мести маленького мальчика. Но он ошибся. Геракл все-таки был отомщен.
.
Пылкий и впечатлительный ребенок вырос, стал прекрасным художником и написал благородного Геракла и презренную Омфалу. При желании вы можете увидеть их в Эрмитаже.
.
Мифы, которые Джованни впервые услышал от бедного старика, вдохновили художника на многие работы.
.
Рождённый в городе Витербо, художник Джованни Франческо Романелли оформил палаццо для кардинала Франческо Барберини в Риме, работал по заказу Папы Урбана VIII, написал цикл фресок для дворца кардинала Мазарини в Приже, а в Лувре расписал кабинет для Анны Австрийской.
.
.
Виттория Колонна
.
На площади Piazza San Faustino фонтан (соответствующего названия Сан-Фаустино) видит много занятных снов. Они ворчат и перекатываются в журчании воды, почти неуловимые, как блики отраженного солнца.
.
Одна из историй была столь значима и так тронула моё сердце, что фонтан позволил в неё окунуться. Жаль, что сам фонтан был только случайным сторонним наблюдателем и не знает подробностей. У кого их теперь спросить?..
.
В первой половине 16 века возле этого фонтана часто останавливались посыльные, чтобы дать минутный отдых лошадям и выпить глоток воды. Иногда они заходили в таверну на соседней улочке, чтобы узнать или передать последние новости.
.
Самому фонтану вовсе не нужно было прислушиваться к человеческой речи, чтобы узнавать новости. Достаточно было войти в ритм с шуршанием бумаг, сложенных в седельных сумках или спрятанных за пазухой возницы. Из них фонтан и узнавал важные известия или детали торговых сделок, любовные возлияния или гневные призывы к мести. Иногда эти послания были зашифрованы и содержали тайные планы и подробности заговоров. Самыми скучными были бумаги папского делопроизводства, а самыми интересными - пылкие стихи. Наверное, именно из-за стихов фонтан запомнил детали именно этой истории, поскольку множество других хранились в его памяти не дольше, чем в чаше вода.
Первым письмом, обратившим на себя внимание в 1525 году, было сообщение из Милана о смерти от ран некоего Фердинанда д’Авалоса д’Аквино д’Арагона, маркиза ди Пескара, вице-короля Милана и испанского генерала, адресованное его жене маркизе де Пескара, Виттории Колонне.
.
«Как печально» - мелькнула капля сожаления и слетела с львиной морды фонтана. Он знал эту статную, гордую женщину. Когда она приезжала в Витербо, то всегда молилась в церкови Сан-Фаустино.
.
Туда приходили многие знатные аристократки. При их приближении фонтан любил шалить, касаясь брызгами их одежд. Маркиза одевалась заметно скромнее, чем позволял её статус, но за внешней строгостью скрывалась страстная, живая натура. Фонтан знал, какими пылкими и нежными письмами она обменивалась с мужем, многие из которых были в стихах. В одном из таких писем удивительно было узнать, что Виттория была сговорена с Фердинандом в возрасте четырёх лет, что поженились они в семнадцать, что несколько лет жили при дворе на острове Искья, и что уже много лет Фердинанд проводил время в доблестных сражениях, а Виттория писала ему стихи. Эти стихи нельзя было назвать очень сильными. В них было больше страсти и желания её выразить, чем мастерства и таланта. И фонтан быстро забыл бы о них, если бы ни смерть маркиза ди Пескара.
.
Именно известие о гибели мужа перевернуло жизнь Виттории Колонны. И это горе, как ни странно, не только сделало её интересной для снов Витербо, но и внесло её имя в историю эпохи Возрождения.
.
«Любила жизнь бездумно я годами,
Меня пьянила слава, как вино,
Но зря — в беде увидев жизни дно,
К Творцу пришла обратно со слезами.»
.
После смерти мужа маркиза де Пескара впала в глубокое отчаянье, просила отпустить её в монастырь, но не получила благословение. Папа Климент VII уговорил её остаться в миру.
.
Утешение было найдено в поэзии. Виттория выплескивала на бумагу все свои чувства и мысли, горе и смирение. Первые стихи вдовства восхваляли достоинства её супруга и оплакивали его потерю. Но чем дальше, тем больше произведений поэтесса посвящала духовной тематике. Выдающиеся, сильные и благозвучные произведения Виттории Колонны зрелых лет обессмертили её имя.
.
Пять раз при жизни поэтессы выходили сборники её стихотворений, которые приобрели множество почитателей. Среди них находились смельчаки, предлагавшие маркизе руку и сердце, но все претенденты получили решительный отказ. Скорбеющая по умершему супругу маркиза не допускала никаких отношений с мужчинами, кроме платонических.
.
В юности прекрасная Виттория восхищала современников своей красотой, в зрелости - талантом, искренней религиозностью и праведным образом жизни.
.
Все эти подробности я вычитала уже много позже, когда заинтересовалась историей жизни Виттории Колонны. Однако вовсе фонтан нашептывал мне о письмах, которые получала Виттория в этом городе через 16 лет после трагедии.
.
«Жду ль радости, тревога ль сердце давит,
Мудрейшая, благая донна, — вам
Обязан всем я, и тяжел мне срам,
Что вас мой дар не так, как должно, славит.»
.
Эти строки сонета номер 60 были написаны в честь Виттории Колонны великим Микеланджело Буонарроти. «Случай столкнул его с человеком, наделенным высочайшей гармонией души и тела, с живым воплощением его собственного художественного видения. Его охватила любовь, которую он обрушил на» единственную женщину в своей жизни в стихах, письмах и рисунках.
.
Казалось бы, странно искать следы Микеланджело в Витербо. За ними я ехала во Флоренцию и в Рим. Но стоя на площади Сан-Фаустино, пропуская сквозь пальцы струи воды фонтана, я думала о том, какой же прекрасной Женщиной должна была быть Виттория Колонна, чтобы Микеланджело Буонарроти посвящал ей свои сонеты…
.
.
Стоило прикоснуться к шершавым камням Витербо, представлялись процессии священников в серых грубых рясах; погонщики мулов с тюками и корзинами, отдыхающие у фонтанов; пилигримы и торговцы, жмущиеся к серым стенам и пропускающие всадников на крепких скакунах. Вот проехал отряд крестоносцев, сопровождающий своего посланника в папский дворец. Вот загудел колокол Дуомо и тут же на его призыв откликнулись колокола множества соборов и церквей. Со всех сторон полилась их тягучая, монотонная музыка, а люди на улице заметно прибавили шагу.
.
Топот копыт, гул колоколов, стук открывающихся ставней и шепот молитвы - вот что снится городу, в который я так стремилась попасть. Но что из этих снов - правда, а что - фантазии, разобрать совершенно невозможно, поэтому вернёмся, собственно, к отзыву о моём путешествии по городу.
.
.
Часть 3. Я в Витербо
.
«Я в Витербо!», «Я здесь!», «Я иду!» - от этих мыслей я чуть не подпрыгивала на одной ножке, когда бежала от отеля Balletti Palace, расположенного возле вокзала Порта Фиорентина, к крепостной стене старого города. Радость обретения была не передаваема: вот он, город Витербо, мечта о средневековье. Я столько читала о нём, столько фотографий пересмотрела, столько нафантазировала, что теперь сама себе не верила: неужели этот город раскроется сегодня для меня?!
.
К слову, прыгать возле вокзала весьма затруднительно, так как дорожки посыпаны галькой, и нога в ней слегка утопает. Попробуйте ка попрыгать в туфлях по пляжу! К счастью, моя обувь была без каблуков, но я всерьёз пожалела тех, кто эти двести метров вынужден тащить чемоданы на колёсиках.
.
Приближение громады городских стен вытеснило переживания за собратов-туристов, и я бросилась к воротам. Людей почти не было. Только водители проезжали в машинах, да дорожный работник караулил свежевыкрашенный пешеходный переход.
.
На пару секунд перед воротами меня остановил стенд с картой города и перечнем достопримечательностей. Сотни строк мелким шрифтом, указывающие на знаковые места, сильно впечатлили. Я даже софтографировала стенд на память, хотя изучить, стоя на улице, все названия и разобраться с их расположением на карте не представляется возможным.
.
В голове моей был сформирован свой собственный план осмотра старого города, а в отеле выдали вполне удобную, как казалось, карту. Первой целью, конечно же, был район Сан-Пеллегрино (San Pellegrino). Однако, влетев на первую же площадь piazza della Rocca, я не смогла не отклониться от плана, свернув на боковую улочку, ведущую к средневековой махине церкви San Francesco. Снаружи это - серый каменный короб впечатляющих размеров, а внутри - тот же камень, почти лишенный отделки, огромное гулкое пространство мощного, но грубовато сделанного средневекового храма. Мурашки по коже. Останавливаюсь возле стендов с фотографиями и надписями, из которых становится понятно, что церковь была восстановлена после разрушения в годы войны. Тут же решаю для себя, что для меня такие подробности не будут иметь ни малейшего значения, и выбегаю из церкви. К сожалению, сильно подгоняет время, я должна вернуться в гостиницу уже через три часа.
.
Наугад сворачиваю на улочку, ведущую в нужном направлении, на первом перекрестке делаю еще один поворот и понимаю, что заблудилась. Какое-то время пытаюсь отстаивать права своей картографической грамотности, но быстро сдаюсь.
.
Витербо - поразительно запутанный город. Его улицы извиваются сразу во всех направлениях. Плюс идёшь по холмам то вверх, то вниз. Здесь моя питерская привычка к чёткой параллельности и перпендикулярности улиц здорово подвела, и я плотно и окончательно заблудилась.
.
Чтобы определить свое местоположение в Витербо, нужно:
.
1. найти название улицы на каком-нибудь доме (для чего потребуется пройти пару кварталов).
2. Когда обнаружится дом с заветной табличкой, нужно выискать соответствующее название на карте, напечатанное мельчайшим шрифтом.
3. Чтобы понять, в какой части найденной улицы находишься, понадобиться дойти до перекрестка и найти способом, указанным в п. 1., название пересекающей улицы.
4. Когда определиться название второй улицы, нужно вернуться на перекресток п.3.
5. Так как все улицы не прямые, а извилистые, потребуется время, чтобы, стоя на перекрёстке, определить стороны света и собственное положение на карте относительно входа в город и цели путешествия (то есть, куда, собственно, теперь идти?!).
6. Если удастся правильно выполнить п.5, ты победил. Однако я устала проигрывать и быстро отказалась от данного способа ориентации.
.
Какое-то время было приятно идти наугад и разглядывать балкончики, гербы на домах, башни, церкви и фонтаны. При этом нужно было успевать фотографировать и увиливать от снующих машин. Весьма увлекательное занятие.
.
Самым важным для меня было соблюдать общее направление. Вошла я в город со стороны вокзала Порта Фиорентина, принимающего поезда со стороны Флоренции, а выйти должна была со стороны Рима, соответственно, у вокзала Порта Романа.
.
Иногда я подходила к местным жителям с просьбой показать, в какой точке карты я сейчас нахожусь. В одном месте с этой целью я зашла в табачную лавку. Продавец любезно поставил крестик на протянутой мною карте. Заодно я купила у него пару открыток с самыми красивыми видами города.
.
Именно в Витербо мне в первый раз пришла в голову идея покупать открытки. Очень жалею, что не додумалась до этого раньше. Ведь сколько бы я сама не снимала, остаются ракурсы (например, снятые с вертолета), до которых мне не добраться при всем желании. А вот в подарок для племянницы я купила даже не фотографию, а стилизованную картинку: площадь возле папского дворца, украшенную цветами в корзинах.
Эта открытка мне здорово помогла отыскать сам папский дворец. Когда я совершенно отчаялась разобраться в карте, то просто показывала местным жителям эту открытку, и они с улыбкой направляли меня нужную сторону. Так что главную достопримечательность города мне удалось увидеть. И это было здорово.
.
Искомая площадь оказалась прекраснее и удивительнее, чем на картинках. В столь ранний час туристов почти не было. Вернее, моё появление потревожило только одного человека. Он стоял посреди площади, запрокинув голову. Может быть, тоже прислушивался к снам города? Чтобы не мешать, я поспешила юркнуть в кафедральный собор.
.
Дуомо не блистает внутренним убранством, как и большинство храмов Витербо. Украшения семнадцатого и восемнадцатого века были утрачены, но, на мой взгляд, это послужило храму на пользу. Аскетичная, гулкая пустынность как нельзя лучше погружает в атмосферу средневековья.
.
В кафедральном соборе, помимо свинцовой суровости, производят впечатление инкрустированные полы, картины, фрески и мраморная чаша для святой воды.
.
Особенный трепет и восхищение вызвала картина Джироламо да Кремона. От неё очень трудно оторвать взгляд. Сделать качественный снимок в полутьме храма не удалось, поэтому выкладываю копию, которую нашла по возвращении домой вот здесь http://www.aiwaz.net/gallery/salvator-mundi-and-saints/gi868c130
.
Вспомнилось, что я читала об этой картине до поездки, но найти подробную информацию ещё раз не получилось, о чём сильно сожалею.
Когда вышла из собора, поняла, что осталась на площади одна. Храм, дворцы, колонны, фонтаны, лоджия, серые камни, освещённые мягким солнцем, – всё было только для меня. Непередаваемо прекрасно. Создавалось ощущение единения и полного погружения в историю. Именно то, о чём я так мечтала.
.
К воротам Порта Романа я вышла легко, но совершенно неожиданно. Они появились за очередным поворотом как-то вдруг, но вовремя – пора было возвращаться.
.
Я была очарована городом и абсолютна счастлива. Трёх часов прогулки, конечно, оказалось мало, но зато теперь я точно знала, куда и зачем хочу приехать снова.
.
.
Часть 4. Живой город. Вместо заключения
.
Витербо – не самый туристический город Италии. О нём распространено не очень много информации, мало отзывов российских туристов. Но что стало для меня удивительным, далеко не все отзывы хорошие. У кого-то сложилось мнение, что город слишком мрачный, застывший, мёртвый. Особенно часто так высказываются те, кто судит только по фотографиям. Ну что уж, если не нравится, не нужно ехать. Настаивать не имеет смысла. Но я категорически не согласна с тем, что город мертв. О, нет!
.
Не знаю, удалось ли мне передать в отзыве живость истории, которой там пропитан буквально каждый камень. Но даже если да, этого не достаточно для описания города. Ведь прошлое осталось в прошлом. У меня же сложилось самое приятное впечатление о настоящем Витербо, о той реальной жизни, которая его наполняет.
.
Прогулка моя, как я уже отмечала, сложилась ранним утром, туристов почти не было, а вот жители города попадались в очень приличном количестве. Первыми бросились в глаза дети. Они дружно, но очень неохотно топали в одном направлении с рюкзачками за плечами. Не трудно было догадаться, что их ждала школа. Совершенно случайно я вышла к ней и смогла убедиться в её земной обыкновенности. Я снимала церковь на одной площади, а в соседнем дворе обнаружилось явно казенное здание, двор которого был забит гудящей детской толпой. Дети Витербо ничем не отличались от школьников, которых любой из нас может видеть во дворе собственного дома. Они шумели, бегали друг за другом, дразнились, обсуждали что-то и ждали звонка на урок. Периодически подъезжали машины, распахивались дверцы, и очередное чадо неохотно выбиралось наружу, поправляя лямки рюкзачка, и топало к остальным детям. Знакомая картина, не правда ли?
.
Так же знакомы показались мне взрослые, спешащие на службу. Их легко было узнать по деловым костюмам, быстрой походке и сосредоточенности. Вот вернусь из отпуска и вольюсь в их ряды…
.
Совершенно очаровали меня два старика на площади Piazza del Plebiscito рядом с дворцом приоров Palazzo dei Priori. Поясню. Площадь знаковая, одна из красивейших в Витербо. Но она же является и административным центром города. Браки, например, там регистрируют. Всё торжественно, красиво, с флагами, львами, лоджиями, гербами, церковью, колоннами и с часовой башенкой. Я снимала это богатство во множестве ракурсов, и открыв рот. Мимо проходили местные жители, поглядывали на меня и улыбались. Машины вежливо объезжали. Солнышко светило. Воробышки порхали, голуби разные в кадр лезли. Пастораль!..
.
И вот на этой площади стояли и беседовали два колоритных старика. Этакие типичные итальянцы в нашем представлении. Обсуждали какие-то новости, размахивали руками, в общем, общались неторопливо, со вкусом и со знанием дела. Мне показалось, что они приходят сюда каждый день и так вот беседуют до вечера, а затем идут вместе ужинать. Я подошла к ним с просьбой показать, как дойти до папского дворца и выслушала подробное описание маршрута. Конечно, ни слова не поняла (только направление), но удовольствие получила большущее.
Я уже говорила, что папский дворец искала по открытке, случайно купленной в табачной лавке. Оказалось очень удобным подходить к местным жителям, показывать открытку и слушать эмоциональное итальянское объяснение, сопровождаемое жестами, улыбками и одобрительными кивками.
.
Местных жителей, кстати, вычислять было очень просто, особенно женщин – по кожаным сапогам на босу ногу (это в двадцать то градусов тепла). До нас эта мода ещё не добралась, так что находить итальянок было легко и даже занятно. А итальянцы обитали в лавочках и барах.
Самые теплые воспоминания у меня остались о бармене в баре напротив Fontana Grande, где я делала остановку, чтобы выпить кофе.
.
Приятнейший человек оказался бармен: добрые, мудрые глаза и теплая отеческая улыбка. Мы легко преодолели языковой барьер и остались очень довольны друг другом.
.
Именно после общения с тем барменом, я стала замечать, насколько этот старый город приспособлен к современной жизни. Я видела афиши кинотеатра, вывески табачных лавок, флаги на полицейском участке, нашёлся даже маленький театр. Сильно нервировали снующие машины, но и они как-то органично вписывались в город, хотя и мешали сосредоточиться на фотографировании пейзажей. Вернее, это я им мешала, поскольку забывала обо всем на свете, шла, задрав голову, и поэтому то и дело выходила на проезжую часть. Водителям приходилось останавливаться и сдержанно сигналить. Я каждый раз вздрагивала, отпрыгивала и прижималась к стенке ближайшего дома. А вот от водителей неизменно получала понимающую улыбку.
.
Странно, но улыбка у жителей Витербо какая-то особенная. Такое ощущение, что они причастны к какой-то общей тайне, скрытой от всех остальных людей. Горожане улыбаются нам, туристам, как взрослые своим несмышленым внукам: с умилением, добротой, гордостью, но и с некоторой снисходительностью умудренного жизнью человека.
.
Вот в справочнике написано, что сейчас в Витербо проживает ровно столько же человек, сколько и в 12–13 веках. А, может быть, это те же самые жители? Может, они раз за разом рождаются в своем городе, сохраняя память обо всех прошлых жизнях? Ничуть не удивлюсь, если так оно и есть.
.
.
Продолжение следует